Я смеюсь, потому что она совсем не такая, как я ожидала. Но она все равно очень мне нравится.

– Ну а эта драконша вообще самая худшая из всех – особенно после того, как она провела со мной столько времени, сидя на цепи. Ей приходилось идти против своей природы, и должна сказать, что она теперь стала немного бешеной. Так что она точно не настроена кому-то помогать, и сейчас руководствуется только инстинктами и голодом. Поэтому-то мне и приходится держать ее на цепи.

Мы оба смотрим на это огромное животное, и я испытываю к нему невольную жалость. Оно, как и мы, тоже не хотело очутиться здесь.

– Итак, – говорит Артелия, обдуваемая вдруг налетевшим холодным ветром, – у тебя возникла проблема, решить которую можно только с помощью дракона времени?

– Да. – Я вздыхаю. – К моему большому сожалению.

Она вскидывает одну бровь:

– Поскольку ты находишься здесь – то бишь в Норомаре, – могу ли я взять на себя смелость спросить, не связана ли эта проблема с малым по имени Суил?

Я тяжело вздыхаю и рассказываю ей все. О том, что на посту мэра Суил превратил Адари в прибежище для чужеземцев в надежде привлечь еще одного дракона времени, энергию которого он мог бы вобрать в себя, о том, что на восходе солнца он собирается пересечь барьер между двумя мирами и расхреначить к чертям всю историю за последнюю тысячу лет.

Закончив, я делаю глубокий вдох и жду ее ответа. Ждать приходится недолго.

– Надо же. Можно было бы предположить, что за столько лет он хоть чему-то научился. – Артелия недовольно кривится.

– О, он научился много чему, – отвечаю я. – Только среди этого не было ничего хорошего.

– Вот этому я верю.

– Но ты же согласна со мной, да? Ему нельзя позволить пересечь барьер и вернуться в наш мир. Если он это сделает…

– Если он это сделает, начнется светопреставление, – договаривает она. – Да, я согласна, что этого нельзя допустить.

– О, слава богу. – Впервые с тех пор, как я наблюдала за Суилом, вбирающим энергию драконши, которую мы убили, мне начинает казаться, что у нас появилась хоть какая-то надежда.

– Но, к сожалению, я не могу позволить Асуге убить его драконьим огнем.

У меня обрывается сердце.

– Но почему? – выдыхаю я.

– Потому что все, что сжигает драконий огонь, полностью выжигается из времени.

– Как-то раз он упомянул что-то в этом духе, но я не знаю, что это значит – кроме того, что этот говнюк умрет, а это меня полностью устроит, – говорю я.