– Хорошо, что ни один из нас не лягушка? – спрашивает он, все еще поднимая брови. – Да, на мой взгляд, это хорошо.
– Ты не можешь этого знать. Может, тебе понравилась бы девушка, умеющая ловить мух языком. – И я быстро-быстро высовываю язык.
Хадсон хмурит лоб.
– Ты что, ударилась в этом саду головой?
– Все вокруг только и умеют, что критиковать, – сетую я, начав спускаться по лестнице. Он идет сзади.
– Я не критикую, а только хочу сказать, что ты мне нравишься – и твой язык тоже – именно такой, какая ты есть.
– Ого, не каждый день услышишь такой разговор, – прикалывается Хезер, идя за нами. – Ты что, не чувствуешь уверенности в своем языке, Грейс? Или только в чем-то из того, что ты делаешь им?
– Думаю, мы знаем, чем вы сейчас занимались, – добавляет Иден, присоединившись к нам на лестнице и тоже встряв в наш разговор. – Что ж, это неплохой способ скоротать время.
– Стирка, – говорю я, чувствуя, что мои щеки розовеют. – Мы занимались стиркой.
– Стало быть, вот как молодежь называет это в наши дни, – ухмыляется Мэйси, присоединившись ко всеобщему веселью.
Я показываю Хадсону рожу.
– Вот видишь, чего ты добился?
– Чего добился я? Это же не я, а ты думаешь, что один из нас может превратиться в лягушку-перевертыша. – Он делает вид, будто содрогается от ужаса. Хотя я точно не знаю, делает он вид или содрогается на самом деле.
Иден смеется.
– Я даже не хочу знать, как начался этот разговор.
– Думаю, я еще слишком юна, чтобы знать, как он начался, – добавляет Хезер, демонстративно закрыв руками уши.
– Кто-нибудь из вас знает, где находится эта веранда? – громко спрашиваю я, твердо решив сменить тему до того, как этот разговор дойдет до чего-нибудь совсем уж непотребного. Да, возможно, начала его я, но это уже чересчур.
– А что, ты хочешь наловить мух? – невозмутимо спрашивает Мэйси.
Теперь уже даже я не могу удержаться от смеха. Смеются все, кроме Хадсона, который смотрит на меня своими синими глазами, которые всегда подмечают слишком много.