Похоже, когда Джексон дотронулся до куска сот, замедлились не только его движения, но и его вампирский обмен веществ, потому что волдыри от пчелиных укусов на его коже не заживают, и он стал так же неузнаваем, как и Флинт.

Еще страшнее мне становится, когда он – как и Хадсон – падает ничком. Но, в отличие от Хадсона, он не кричит от боли. Он вообще не издает никаких звуков, и мне почему-то кажется, что это еще хуже.

Я поворачиваюсь к Иден и кричу:

– Унеси отсюда Мэйси и Хезер. Скорее!

Реми тоже лежит на земле. И не шевелится.

Когда Иден взлетает в небо, части меня хочется просто стоять на месте и вопить от ужаса, но другая часть понимает, что сейчас не время слетать с катушек.

Я должна сохранять спокойствие. Все наши рассчитывают на меня. Из нас только я неуязвима для пчел, и неважно, что наши мужчины лежат неподвижно. Они не умерли. Я отказываюсь в это поверить. Они еще живы.

Я смотрю на Джексона, которого обездвижили боль и пчелиный яд. Пчелы оставили его – все, кроме двух огроменных особей, которые сидят на земле рядом с ним и поедают кусок сот, который его разжавшиеся пальцы наконец отпустили.

Они больше не жалят его, они вообще больше ничего не делают ни ему, ни Флинту, ни Реми, ни Хадсону, как будто знают, что в этом больше нет нужды. Они и так скоро умрут, ведь их затрудненное дыхание становится все медленнее, все реже.

Паника, которую я все это время пыталась подавлять, обрушивается на меня, как товарняк, и я истошно кричу. Кричу, пока у меня не начинает болеть горло.

Кричу, пока все пчелы до единой не улетают обратно к своим гребаным сотам, наконец дав моим друзьям – и моей паре – возможность умереть спокойно.

Глава 97 Мне нужны когти

Глава 97

Мне нужны когти

Нет, я могу их спасти. И я их спасу.

Я сую флаконы в карман и бросаюсь к Хадсону. Присев, я кладу одну руку на траву поляны, а другую на его плечо, после чего вбираю в себя магию земли и вливаю ее в мою пару.

Я пытаюсь найти те части его тела, которые особенно пострадали от пчелиного яда, и, найдя, вливаю целительную энергию в его трахею, в которой почти не осталось просвета. Я чувствую, как магия горячей лавой начинает медленно, мало-помалу вытеснять яд из его кровотока, ощущаю, как его дыхательные пути открываются миллиметр за миллиметром.

Когда он делает глубокий судорожный вдох, из моих глаз начинают течь слезы, потому что я больше не сдерживаю их. С ним все будет в порядке, говорю я себе.

И да, я знаю, что ему требуется еще лечение, но сейчас я не могу сосредоточиться на том, чтобы вылечить его до конца.