По мне скользит тень, и я понимаю, что это Иден кружит над деревом и поляной. Слава богу, с ней Хезер и Мэйси в безопасности, а значит, я могу заняться тем, что необходимо, здесь, на земле.

Я переключаю внимание на Реми и, обхватив его лодыжку, вливаю в его тело столько магической силы земли, сколько могу. Флинт и Джексон лежат в нескольких футах от него, и я пытаюсь по грунту влить магическую силу земли и в них. Все они находятся в критическом состоянии, и у меня трясутся руки, когда я вбираю в себя все больше и больше энергии и направляю ее в их тела.

Когда все трое издают стоны и начинают глубоко дышать, я смотрю на небо и кричу:

– Они выживут! С ними все будет в порядке!

Однако в ответ Мэйси и Хезер только машут руками и кричат:

– Берегись!

У меня нет времени на то, чтобы повернуться и посмотреть, что их так напугало, потому что в это мгновение в меня врезается что-то тяжелое и я отлетаю в сторону.

Черт возьми. То, что врезалось в меня, плюхается мне на грудь – и весит оно, пожалуй, тонну. По-моему, из-за него у меня треснули грудина и ребра со стороны спины – и хотя мне ужасно хочется выкатиться из-под него, я не могу этого сделать. Оно весит тысячи фунтов, и я подмята под него, как таракан, раздавленный ботинком.

Я ловлю ртом воздух – кажется, у меня действительно треснула грудина или сломанное ребро проткнуло легкое – и наконец вижу то, что атаковало меня.

Это медведь.

Гребаный медведь.

И он разъярен.

Ревя, он начинает наотмашь бить своими острыми как бритвы когтями в мою каменную грудь. Я сумела закрыть лицо предплечьями, но больше я никак не могу защитить себя. Мое сердце стискивает паника, и я пытаюсь сжаться в комок, насколько это вообще возможно, когда на груди сидит гигантский гребаный медведь.

Должно быть, Хадсон чувствует мою беду, поскольку я слышу, как он мучительно кряхтит, подтягивает одну ногу, затем другую и с трудом встает на колени. Но, к несчастью, глаза его так заплыли, что он ничего не видит, так что он понятия не имеет, где я нахожусь и что на груди у меня сидит медведь.

Мне хочется позвать его на помощь, но я молчу, потому что опасаюсь, как бы он не сокрушил этого медведя в пыль, ведь не исключено, что раз этот медведь живет близ Небесного дерева, то он и есть Небожитель. И если обращение в пыль Небесных пчел поставило Хадсона на колени, то я не могу себе представить, какой урон его психике нанесет погружение в сознание этого медведя.

К счастью, медведь, видимо, решил, что я не стою его внимания – потому что он перестает драть меня когтями и, проделав впечатляющий кувырок, скатывается с моей груди и неуклюже уходит.