Я отлетаю назад и врезаюсь в склон горы над водопадом. И все погружается в черноту.

Глава 98 Одна горечь и ни капли сладости

Глава 98

Одна горечь и ни капли сладости

Я прихожу в себя медленно. У меня звенит в ушах, и у меня такое чувство, будто меня переехал танк. Причем не один раз.

Я моргаю, пытаясь разогнать туман в голове и понять, где я нахожусь. И тут вижу Реми, лежащего на земле рядом со мной. Его лицо стало неузнаваемым от пчелиных укусов, но мне кажется, он все-таки дышит. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он будет жив.

– Реми! – напряженно шепчу я. Он не шевелится, и я шепчу снова. – Реми…

Я замолкаю, когда он издает стон – тихий страдальческий стон, от которого меня, словно ножом, пронзает страх. Я протягиваю к нему руку – чтобы окончательно удостовериться, что он теплый и живой, – и вдруг осознаю, что смотрю на собственную кожу.

На собственную кожу, окровавленную и покрытую синяками. Где-то между тем моментом, когда медведь ударил меня, и тем моментом, когда я ударилась о землю, я потеряла свою горгулью.

Я заглядываю внутрь себя, пытаюсь схватиться за знакомую платиновую нить, но не чувствую ее. Я не чувствую ничего, кроме боли от того, что здесь произошло.

Меня когтит страх, от него у меня сдавило горло, и мороз продирает меня по спине, когда я поворачиваю голову и ищу глазами Хадсона.

Я нахожу его не сразу. Сперва я вижу Джексона и Флинта, лежащих на земле в тех же позах, в которых я оставила их. И кажется, их грудные клетки не двигаются.

Боль во мне нарастает, она давит на меня с еще большей силой, чем сидевший на мне медведь. Она выдавливает из моих легких воздух, так что мне становится все труднее дышать. И это еще до того, как я поворачиваю голову чуть дальше и вижу Мэйси и Иден, лежащих ближе к дереву.

Мэйси лежит, сжавшись в комок, даже в беспамятстве ожидая нового удара. Иден в человеческом обличье застыла рядом с ней, тоже без сознания – или того хуже. Она тоже побита, покалечена и покрыта синяками. Но ее рука все равно протянута к Мэйси и касается темно-зеленых волос моей кузины.

Хезер лежит в нескольких ярдах от них, там, куда она упала, когда медведь сшиб ее со спины Иден. А рядом с ней, лицом вниз и не шевелясь, лежит Хадсон.

Мой Хадсон.

Из моего горла рвется рыдание, когда я вижу его распухшее изломанное тело, застывшее в неестественной позе. О боже, должно быть, медведь напал на него или он сам напал на медведя после того, как тот вырубил меня.

Я хочу позвать его, но имя застревает в моей груди, душит меня. Меня захлестывают страх, ужас, мука, и я напрягаю все силы, чтобы подняться на колени, чтобы попытаться подползти к нему. Но мое тело слишком разбито – я слишком разбита и при первом же крошечном движении вперед снова падаю на землю.