Липко

Когда мы выходим из портала, я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что Мэйси сделала, что обещала. Хотя я никогда не видела внешних стен Теневой крепости – Королева Теней была слишком осторожна, чтобы позволить нам на них посмотреть, – трудно представить, чтобы это внушительное устрашающее здание было не тем, что мы ищем.

– Да, такой кошмар не каждый день увидишь, – замечает Флинт, помогая Джексону снова поставить Мекая на ноги после того, как тот на плечах пронес его через портал.

– Эту фразу можно отнести вообще ко всему происходящему в последнее время, – вставляет Хезер, и я знаю, что она думает обо всех трудных вещах, которые мы сделали, чтобы добраться до цели.

Сама я, разумеется, тоже об этом думаю.

«Только еще один раз», – говорю я себе, берусь за свою платиновую нить и превращаюсь в горгулью, прежде чем войти в крепость. Если дела там пойдут скверно, у меня и моих друзей будет хотя бы та защита, которую может предоставить моя горгулья.

Когда мы подходим ближе к крепости, я вижу, что каждый фут ее фасада охраняет теневой гвардеец. Не знаю, что это – демонстрация силы или свидетельство серьезности угроз, раз она отрядила столько гвардейцев, чтобы охранять ее в собственном доме. В любом случае мне ее жалко.

Никто не должен так бояться в своем доме – ни за себя, ни за своего ребенка.

Я готовлюсь к худшему – что нас отведут в темницу, если мы не сможем договориться с гвардейцами. Но, должно быть, у них есть приказ искать нас, потому что, едва мы приближаемся к крепости, фиолетовые железные ворота тотчас распахиваются.

И навстречу нам выходит сама Королева Теней.

Она всматривается в наши лица, ища… не знаю чего. Возможно, свою дочь, хотя ей лучше, чем нам, известно, что Лореляй не может преодолеть барьер между мирами. Но думаю, материнская надежда умирает последней.

– Вы вернулись. – Ее голос стал более хриплым, чем прежде, глаза потемнели, а круги под ними стали заметнее. Надо думать, последние несколько дней были для нее такими же непростыми, как и для нас.

Мне не хочется жалеть ее. Ведь это она давным-давно заварила всю эту кашу, которая привела нас сюда. Если бы она не попыталась изменить законы природы, жизни и смерти, ничего бы не произошло. Но она это сделала, и теперь мы все расплачиваемся за ее решения.

Однако, даже зная это, я не могу не сочувствовать ее горю. Тем более что, когда она идет навстречу нам, я вдруг начинаю видеть, как сильно на нее давит эта тысяча с лишним лет.

– Лореляй? – спрашивает она, наконец остановившись перед нами. Ее взгляд при этом устремлен на Мекая, и я не могу понять, потому ли это, что она видит, в каком он состоянии, или потому, что она спрашивает его о своей дочери, поскольку в последние дни больше всего времени с ней проводил именно он.