– Ты похожа на русалку, – хрипло выдавил Мишель. Как он понял, что я проснулась?

– Русалку? – Я зачем-то посмотрела на свои ноги: они покрыты ссадинами, колени разодраны. – Нет. Скорее, утопленницу.

Мишель нахмурил брови, глаз не поднял.

– Как ты себя чувствуешь? Добавить ещё горячей воды?

– Что ты делал в озере в тот летний день? – перебила я.

А что мне нужно было ответить? Что чувствую себя так, словно в очередной раз вернулась с того света?

– Тонул. Хотел умереть, – невозмутимо отозвался он, будто бы нет в мире ничего обыденнее этого.

– Почему?

– Рассказать тебе сказку? – Он повернул голову ко мне, улыбаясь, как кот, слопавший миску сметаны.

– Мишель, какие сказки? О чём ты? Теперь дело не только в тебе! Не только в том, что Стивен уготовил тебе могилу в твоём же доме, не в том, что Аня не та, за кого себя выдаёт, что умерла миссис Беккер, а гости внезапно исчезают. Сегодня кто-то заманил меня к озеру и пытался убить! Или мы во всём разберёмся или мне придётся уехать. Прости, Мишель, но если так пойдёт дальше…

Я прикусила губу. Не помню, какой раньше здесь был кафель, но теперь ванная комната была выложена грязно-бежевой плиткой. Над унитазом появилось маленькое прямоугольное окошко, которого раньше не было. Зато такое было в доме Нади. Я никогда не говорила «мой дом» или «наш дом». То место всегда было Домом Нади. Теперь дом Мишеля плавно и неотвратимо трансформировался в него. Только я одна замечала это. Значит, это был знак только для меня. Очень плохой знак. Нужно бежать отсюда, бежать без оглядки и сожалений.

– Если так пойдёт дальше, – осунувшись, продолжила я, – чтобы свалить отсюда, я не стану дожидаться ни конца осени, ни даже воскресенья. Я уеду завтра же утром. Уйду пешком, не важно.

Пока я говорила, Мишель встал с пола и включил кран с горячей водой. Вскоре она начала выплёскиваться через край на пол. Я задержала дыхание и на двадцать секунд ушла под воду с головой. Вынырнув, убрала налипшие к лицу волосы и села повыше. Теперь где-то в глубине дома шершаво завыла пластинка со старыми русскими песнями. Мне от них всегда тоскливо становилось. Мишель присел на край ванны и, склонившись, стал водить по воде рукой.

– Их нужно запереть, Полли. До этого времени покидать дом опасно. Стоит провести здесь только одну ночь, увидеть только один кошмар – и они не отстанут.

– Мишель, – неуверенно перебила я, – пожалуйста, прекрати. Хватит. Объясни мне, что всё это значит? – Не успела я договорить, он резко выловил из воды мою руку и больно сжал.

– Я пытаюсь, Полли! Дай мне сказать, и ты всё поймешь… – Взгляд у него стал измученным и ошалелым, как у безумца, что вещает истину. В Чикаго я встречала таких, они околачивались у торговых центров.