– Полли, в ней нет ничего такого, что было бы важно для тебя…

– Ты хочешь, чтобы я верила только тебе?

Мишель чуть прикрыл шторы и снова повернулся ко мне. Какое-то время он боролся со своими сомнениями: я видела, как напряглись его скулы, как подрагивали ресницы. А я терпеливо ждала. Где-то в голове, перебивая друг друга, эхом мелькали чужие слова: «Тебе же хуже», «Только мне», «Убирайся отсюда как можно раньше», «…на мелкие кусочки разлетится что угодно, кроме него самого» …

Мишель решительно запахнул халат и достал из ящика письменного стола ту самую чёрную безликую книгу.

– Не знаю, с чего вдруг она заинтересовала тебя… Её написал Надд. Своего рода дневник или мемуары. – Он протянул её мне, но потом отчего то передумал и сам раскрыл книгу на нужной странице. – Хочешь знать, почему я тогда бросился в воду? Мне было пятнадцать, голова была горячей. Я решил, что всё напрасно и не знал, как остудить это отчаяние. Пойми правильно, когда-то я устроил всё так, чтобы меня отправили сюда, а Роза, моя сестра, смогла прожить простую жизнь. Но… – Остальное мне следовало узнать из текста. Приняв книгу, я стала нетерпеливо изучать абзац, на который он указал.

«Его привезли на прошлой неделе. Совсем маленький, хрупкий, сообразительный. Он легко привыкнет к жизни в этом тихом месте – дома он был одиноким ребёнком. Скучает, правда, по Розе – старшей сестрёнке, она одна его любила. Он пошёл на эту жертву ради неё. Изрезал лицо матери, чтобы Розу оставили в покое. Героизм и безумие иногда становятся синонимами… Что ж, только бедный мальчик пока не знает, что жертва его почти напрасна. Проклятых детей всегда двое: один проживает жизнь в забвении, а другой позже отдаёт на это забвение своё дитя. Я спас его отца от одного проклятия, но от другого не в силах. Когда-нибудь Розе придётся отправить к нему своего ребёнка. Так уж заведено. Но до этого ещё долго. Пока нас на свете будет только трое: старик, ребёнок и пустой дом. А почему, в сущности, уже не так уж и важно. Я дал ему имя – Лексон. Новое имя – новая жизнь. Так будет легче всё забыть и смириться. Я точно знаю. Меня ведь тоже не всегда звали Надд».