— Какая хорошая подружка, — слышу сухую ремарку Антона.

— Она хотела как лучше. — Я никогда не злилась на нее за тот поступок. Даже слова не сказала. А когда пришла в себя, увидела, как она рыдает и просит прощения. У меня не было другой подруги, и я не знала, что буду делать и как жить, если потеряю еще и эту. Так что мы сошлись на том, что я никогда не буду вспоминать о том случае, а она больше не будет ни с кем меня знакомить.

Кажется, Вика решила, что я «увела» Вадика в отместку за ее «заботу».

А ведь я почти забыла. И действительно простила. Даже ни разу не вспомнила и не упрекнула.

— А потом все стали говорить, что Саша — хороший вариант. Он знал, что я «не такая», перед ним не нужно было бы притворяться, он не стал бы тащить меня в кровать на третьем свидании. Был намного старше, да и так почти уже член семьи. Так что… Я начала встречаться с Сашей. Он был моим «папочкой», а я — его «не такой» девочкой. Он играл мускулами, забрасывал подарками, а я не умела радоваться в ответ. Он пытался меня раскрепостить, а мне было больно. Он был благородным и правильным Прометеем на скале, а я — фригидной недоженщиной, которая не могла чуть-чуть притвориться хотя бы из уважения. Представляю, с какой радостью он окунулся в мир настоящей раскрепощенной женщины.

Эту ирония я не глотаю намеренно.

Пусть будет как соль и перец на столе.

— Малыш, ты — не фригидная.

— Но я не знала этого до тебя!

Я сжимаю орхидею в кулаке. Цветок ужасно жаль, но иначе я просто снова начну царапать себе руки.

— Прости, я не хотел.

Мне противно от себя самой.

Потому что «прости» нужно говорить мне. Много миллионов раз.

— А потом появился ты. — Зубы снова стучат и меня начинает потряхивать, но даже в резерве не осталось сил. Либо я буду справляться с нервами, но заткнусь, либо закончу, но буду в хлам. Первый вариант я выбирала последние десять лет. Нужно, наконец, выбрать второй. — Такой… как будто специально для меня. Ты не смотрел свысока, не смотрел как на полоумную. Был «не из клана Сергеевых-Воскресенских и его приближенных». Ты был мужчиной, который смотрел на меня как на не очень симпатичную, но все-таки женщину.

Самое тяжелое — посмотреть на него сейчас.

Заставить себя принять новый взгляд. Увидеть, как человек, ради искренней улыбки которого я готова была попытаться жить заново, начнет улыбаться как остальные. Как он тоже станет понимающим, сочувствующим, принимающим. Как и на нем появится значок «Я знаю, что ты не-такая, я почитал в интернете о жертвах насилия и о неудавшихся суицидниках, и буду нужно-правильным!»