Линг вгляделась в туман и в который раз поморщилась:

— Мне бы не хотелось, чтобы Соул исчез из моей жизни навсегда. Но… — девушка прислушалась к себе. — Меня больше к нему не тянет, как раньше. Будто оборвалось что-то. Все из-за запаха. Приторный какой-то, дурманящий. Вот Кид вкусно пахнет… молодой зеленью после весеннего дождя и первыми медоносами на лугу. Хочется вдыхать снова и снова и жмуриться от удовольствия.

Бывшая драконья невеста рассмеялась:

— Ты же теперь дракон, а всем драконам нравится запах только невинных существ. — Она оживилась: — Не хочешь ли сделать Кида своим первым избранным возлюбленным? Он нам всем понравился. Жаль, конечно, что с попыткой перевоплотить его в дракона осечка вышла… Но если он снова окажется здесь, все девушки будут только рады.

— Только вот, думаю, он сам не слишком обрадуется. — Линг поднялась с корточек и шагнула вперед к воде. — Ладно уж. Уговорила. Поговорю с ними. И даже сделаю так, что они время от времени будут возвращаться на берег Драконьего озера. Так что налюбуетесь еще на своего Кида, если, конечно, тумана не будет. А кроме того, мне тоже нужно им сейчас кое-что сказать.

Змеевидное тело в воде двигалось почти без усилий, словно озеро само несло вперед, подчиняясь воле хранительницы врат. Вода бодрила, проясняла ум и очищала мысли. Плеск от разрезаемой телом глади затухал в тумане, а плотная завеса закрасила насыщенно вишневую чешую белым молоком, отчего Линг появилась перед двумя молодыми людьми так внезапно, что они чуть не подпрыгнули от неожиданности, когда драконья голова над ними всхрапнула (кашлянуть, увы, не получилось), чтобы привлечь внимание к своему появлению у берегов озера.

В человека Линг решила пока не превращаться: дракон выглядел не только внушительней и вселял уважения гораздо больше, чем девчонка-подросток, но и мог чуять мысли — смертным о таком остается только мечтать.

Смертные… Хранительница врат вполуха слушала Кида (на Соула, оставшегося от друга чуть в стороне, она решила пока не обращать внимания), коротко отвечала и размышляла, как удивительно легко приняла свою участь. Словно всю жизнь ждала именно этого — драконьего подарка. Хотелось ли ей снова стать просто повелительницей демонического оружия? Ни за что! Разве можно отказаться от ощущения гармонии с окружающим миром? Разве может камень, на несколько мгновений ставший горным орлом и ощутивший полет, снова захотеть вернуться на дно горного ручья? Разве может человек, воплотившись в дракона, отказаться от того удивительного мира, который открылся ему? Живой Тибет говорил с полубогом-драконом запахом трав и узором горных троп, дышал ледяными ветрами, смотрел миллионами звериных глаз, наполнял до краев умиротворением, кутал в густые шапки облаков и обнимал звездным небом. Дракон был частью этого древнего мира, и Линг теперь тоже стала его частью. Дочь Тибета, как называла ее Гома-кьи, стала одной из его хранительниц. Бремя? Нет. Честь для деревенской девушки, которая с молоком матери впитала легенды и предания родных земель.