Он и правда забыл. Последний раз вспоминал об ужине, когда болтал с Сандерсом в Аскоте. Как же быстро пролетела неделя!

– Мы на ужин можем не ходить, – выдал Тим. – Кому мы там нужны? Там ценятся толстые кошельки, а они есть только у наших отцов.

– Нет. Он точно не в себе! – воскликнул Джефф. – А ты о споре нашем тоже забыл? Мне и Генри предстоит кукарекать.

– И мне, – с горечью в голосе вставил Фил. – Я даже и не подозревал, что отец и мачеха так сильно любят друг друга. Когда уезжал из дома учиться, мне все деревья казались большими, а женщина, занявшая место матери, представлялась настоящей ведьмой. Теперь приехал и вижу, что многие из дубов спилили и на их месте посадили ивы. А мачеха вместо колдовского зелья подала мне к чаю яблочный пирог. Не всё так плохо и страшно, как мне, дураку, раньше мерещилось. Я просто был мал, эгоистичен и никого не хотел слушать.

– Детям такое свойственно, – подбодрил Джефф. – Они смотрят на мир, полагаясь лишь на свои ощущения.

– Ну, если перспектива кукарекания вас так прельщает... – произнёс Тим.

Джефф чуть не подпрыгнул в кресле.

– Что ты сказал?

– Я сказал, если вам так хочется прослыть петухами, то на ужине несомненно надо появиться. Нельзя пропускать такое важное событие.

– Вам? Ты слышал, Фил? Он сказал «вам»? То есть себя он в этот список не включил, а это значит...

– Только одно! – закончил за друга Фил. – То, что он добыл подвязку.

Джефф зашумел креслом, подвигая то ближе к дивану и Андервуду на диване.

– Выходит, ты у нас в дамках. Выкладывай. Каково это было, а? Я слышал от знакомых, твоя мачеха – королева красоты.

– Заткнись, – резко оборвал друга Тим.

Джефф прикусил губу.

– А что я такого сказал?

– Несёшь всякую чушь.

– С каких пор ты стал таким ранимым? Тем более если выиграл. Это мы должны плеваться и злиться на тебя, а получается... Как-то странно получается. Фил, ты не находишь, что странно?

– Почему бы нам не отменить спор? Положить конец нашим мальчишечьим дурачествам и отменить спор. Что думаете? – проронил Тим, продолжая смотреть в никуда.

Друзья не верили своим ушам.