– Да? Хм. – Генри не выдержал и подцепил вилкой кусок ветчины с блюда. Его действие мгновенно получило бы сотню осуждений, сиди он за одним из центральных столов. Но сюда, на задворки, никто не смотрел, и Сандерс ловко пользовался положением. К тому же он был влюблён и невероятно голоден. – А твой отец сказал, ты развлекаешься в Девоне...

– Когда он успел навешать тебе лапшу на уши?

– В субботу. В пятницу днём он был у мистера Пикли. Затем уехал. В субботу вечером я приехал в Девонсайд, увиделся с ним и спросил о тебе. Он ответил, что у тебя прескверное настроение, что, возможно, ты уехал к аптекарю, а, возможно, просто решил проветрить мозги. Когда вернёшься – не известно, и вообще, шёл бы ты, Генри, своей дорогой и желательно подальше от нашего дома.

Тим напрягся.

– Так и сказал? Узнаю его стиль.

– Ну, не слово в слово, – ответил Сандерс, усиленно жуя, – но смысл я до тебя донёс.

– Он прекрасно знал, что я в Лондоне. Он же был у меня в пятницу.

– Хм, тогда я вообще ничего не понимаю.

– Говори тише. Ты здесь не один. Сэр ректор, между прочим, тоже говорит.

– Да ну его. Каждый год одно и то же. Ты лучше подвинься ко мне ближе, потому что сейчас узнаешь такое...

– Только до сердечного приступа не доведи.

– Как знать, как знать... Ну, слушай. В ту самую пятницу, когда твой отец приезжал к Пикли, я прикидывайся лавровым кустом...

Тим снова посмотрел на друга, теперь уже как на больного на голову. Сандерс перехватил удивлённый взгляд и пояснил:

– Не делай такие глаза. Побереги эмоции. Дальше будет ещё чудесатее.

– Чудесатее, говоришь? Куда уж...

– Ты жуй и слушай.

И Генри сунул в руки Тима свою вилку с нанизанным на неё ломтиком сыра. А Андервуд всё же придвинулся ближе и принялся молча слушать то, что говорил друг.

Со своего места он видел её превосходно. Вот она чуть повернула голову вправо и улыбнулась смущающейся Кэтрин. Возможно, разговор шёл про заколку мисс Пикли: та была новой и очень шла её кудряшкой. Малеста это отметила, и Кэтрин тут же стало стыдно за те слова, что она выпалила в Аскоте. Тим не знал, извинилась ли Кэтрин, но скорее всего да, потому что и леди Андервуд, и мисс Пикли смотрели друга на друга с нежностью, присущей подругам, и уважением, присущим дамам, встретившимся в высшем обществе. Тим поймал себя на мысли, что он не против такого общения. И хотя мисс Пикли он знал плохо, вкусу Генри доверял, а из подруг у Малесты была только миссис Мерит. Так пусть будет ещё одна. Тим точно не будет возражать. Даже временами будет присоединяться к болтовне и партии в вист. Он будет всегда и везде рядом, не позволит грустить и разделит радость, сделает так, чтобы даже самый хмурый день был тёплым и уютным. Возможно, они часто будут ездить в театр. Возможно, и в оперу. Куда угодно, только бы вместе.