Щека горела, и в горле опять пересохло, но Тим не потянулся рукой к очередному, наполненному доверху, бокалу. Толкнув ошарашенного Генри в объятия переполошенной Кэтрин, Тим мысленно пожелал им счастья и бросился вслед за отцом и мачехой.

Тим нагнал их, когда Джейкоб садился в экипаж и приказывал трогать. Перехватив поводья у кучера, Тим пригрозил тому кулаком и рванул на себя закрытую дверцу.

– Продолжаешь строить из себя пугало? – зашипел отец, вытянул вперёд трость и ударил Тима ей по пальцам. – Пошёл прочь.

– Я не к тебе пришёл, – ответил Тим и подал руку Малесте. – Пойдёмте со мной. Прошу вас.

Джейкоб покраснел ещё сильнее и взвизгнул:

– Я же сказал тебе убираться, щенок!

– Я без вас не уйду, – тихо проронил Тим, напрочь игнорируя отца и не сводя с мачехи взгляда.

– Почему я должна верить вам? – столь же негромко поинтересовалась Малеста, а Джейкоб чуть не взорвался от ярости. Этот неспешный обмен репликами бесил Андервуда-старшего, так как объяснение ему было только одно, и оттого сердце Джейкоба разрывалось в клочья.

– Он использует вас, – проронил Тим, не отводя руки. – Он всегда вас использовал. Вы – лишь пешка в его игре. Красивая, но всё же пешка. Не королева.

Малеста поёжилась.

– Странно слышать такие слова от того, кто ещё недавно использовал меня для бесстыдного спора с приятелями.

– И вы видели сегодня, чем всё это закончилось.

– Видела и повторю ещё раз, если вы не запомнили с первого раза: вы – сын своего отца, Тимоти. А теперь уберите руку – я хочу закрыть дверь. И хорошенько подумайте над моими словами.

– Но...

– Ты слышал, что она сказала, сопляк? – Удивительный поворот событий придал Джейкобу уверенности. – Закрой дверь и проваливай. С этого дня ты мне больше не сын.

– Я просто так не сдамся, – прошептал Тим, разжал пальцы и сделал три шага назад.

«Вы уже сдались», – прочитал он во взгляде Малесты и дёрнулся было обратно, но было поздно. Экипаж тронулся, и Тим только оцарапал ладонь о металл.

Тёплый день сменился холодным вечером. Налетевший северный ветер продирал до самых костей и пах приближающимся дождём, но Тим и не думал прятаться в пабах или торопиться домой. Отогнав от себя друзей, выскочивших на улицу следом, он, как одержимый, слонялся около входа в ассамблею, где подходил к концу богатый на громкий скандал ужин.

Примерно в десятом часу вечера открылись высокие двери и принялись выпускать первых вдоволь наевшихся гостей. То были в основном пожилые дамы и джентльмены, чей сон всегда начинался ещё до захода солнца, поэтому засиживаться долго им было не под силу. И когда с лестницы спустилась и села в кэб пятая такая пара, Тима вдруг громко окликнули.