Глава 20. Ночь в серебре

Экипаж Джейкоба Андервуда покачивался на ночной дороге из стороны в сторону. Ехать в непроглядной тьме было чревато сломанным колесом, поэтому лошади шли неспешно. Кучер, прозябший на усилившемся ветру, кутался в куцый ватник и молился, чтобы месяц выглядывал из-за хмурых туч чаще. Время от времени его молитвам шли навстречу: слабый серебристый свет освещал пустую колею, и исполинские тени от старых и высоких деревьев пугали лошадей.

Джейкоб и Малеста всю дорогу молчали. Едва экипаж тронулся, Андервуд-старший уставился в окно, смотрел на тонущий в ночной тиши Лондон и сопел, как паровоз. Краснота постепенно сошла с его лица, но гложущая сердце подозрительность не успокаивалась и дошла до предела. Раза три Джейкоб ловил себя на мысли, что сейчас повернётся к Малесте и задаст все мучившие его вопросы, но всякий раз не находил нужного слова, с которого следовало начать. Выплеснуть на сидящую рядом женщину всю свою ревность значило бы показать себя с очень слабой стороны, а Джейкоб не был готов к такому разоблачению.

Ехали долго. А когда до Девонсайда осталось всего ничего и любопытный месяц снова выглянул из-за туч, Джейкоб не выдержал и обернулся. Малеста спала. Её длинные ресницы легонько подрагивали, и дыхание было ровным и спокойным, как будто ничего не случилось. Холодность, с которой она отшвырнула от себя Тима, поначалу  успокоила Джейкоба, но сейчас, когда он увидел жену мирно спящей, гнев вдруг накатил с новой силой.

Буквально вчера Джейкоб был готов винить во всём Тима. Беспорядочные связи сына, его мимолётные увлечения всегда раздражали, Джейкоб побаивался их последствий, но судьба была благосклонна и отвела худшее. Теперь же Андервуда-старшего бесило выпуклое бессердечие, с которым Малеста ответила на полный желания взгляд и дышащий страстью голос. Сколькими сердцами она могла так играть, а он не знал? Скольких могла одаривать своей лаской, а он даже не подозревал? Он всегда считал, что миру достаточно одного лишь любования красотой, но никогда не полагал, что кто-то может пожелать большего и что Малеста может ответить взаимностью. И как Джейкоб ни пытался разуверить себя в обратном, как ни пытался взять себя в руки, ничего поделать не мог. Чего ещё он ждал от заурядной актриски, много лет прожившей в Сохо? Уличную кошку не приучишь к четырём стенам – она так и будет рваться на улицу. А извечная порядочность – не более чем банальное притворство.

Джейкоб не сдержался и коснулся рукой золотистых волос, отвёл пряди в сторону. Прошёлся пальцами по островатому подбородку и красивой шее. Малеста вздрогнула, открыла глаза и... отодвинулась.