— Что там? — Испуганный голос Алёны.

— Их нашли, сейчас будет задержание, — я достаю из бардачка телефон и включаю его. А он прямо сыпет в меня сообщениями: «Перезвоните», «Вам звонили».

— А ты куда? — спрашивает меня Костя.

— Есть пара дел, — отдаю им их телефоны. — Созвонимся.

Я сажусь за руль и, зевая ото сна, выруливаю на трассу. Я не особо берегу машину, но так таких колдобинах не забалуешь, приходится ехать медленнее пешехода.

В тот момент, когда я выбираюсь на более-менее ровный асфальт, раздаётся звонок. Я знаю, кто звонит, и поэтому беру не глядя.

— Сыночек, Димочка, ты где пропал, я везде тебя обыскалась, я так волновалась, так волновалась. Тебя не было на самолёте, я уже и в Оксфорд звонила в твою общагу — тебя там тоже никто не видел… — несколько минут я слушаю этот бред. Но её-то можно понять, она же мать.

— Я сейчас буду мам, — кладу я трубку… она ещё что-то спрашивает на подобии: «Тебе на стол накрывать?» Но я уже не могу её слушать. Нет никаких сил сдерживаться, учитывая, что я теперь всё знаю.

Шесть утра, я не умылся, не побрился, вчера бухал весь день и спал на соломе. Но спать мне не хочется. Нужно решить застарелые проблемы. То, что не давало мне покоя с детства, что подавляло меня. Да мать, именно мать всегда довлела надо мной. Подсознательно я понимал, почему отец ушел, хотя так и не простил ему. Но выдержать мою маму, наверное, только Серго и в силах. Ещё один эпический злодей. Мне уже всё доложили. Похищение организовал Серго, а исполнили бывшие заключённые, которые согласились вывезли Алёнку, держать её против воли и чем-то пичкать. В защиту их можно сказать, что кололи они самый щадящий наркоз, чтобы ребёнку не повредить, а значит, моя мать всё же обладает минимальным родительским инстинктом. Понимает что это её внук или внучка под сердцем у Алёнки. Но она заставила мою девочку пройти через это, а значит, она ответит по всей строгости. И Серго ответит.

Торможу возле дома и не завожу машину. Хотя ворота отрыты, и мать выходит меня встречать прямо на дорогу. Никогда она так не делала, видимо чувствует что.

— Привет сыночек, я так волновалась, так волновалась, — опять эти лживые слова, опять эта ложь. Ненавижу эту мегеру.

— Да всё в порядке, — говорю. Вижу Серго, он стоит чуть поодаль у крыльца. Киваю ему, но руки не протягиваю, теперь я понимаю, почему он сам не любиь здороваться за руку, я бы такому, как он руки не протянул, вот и он мне не тянет. Мы презираем друг друга одинаково сильно.

— Ты что пил? — Делает вид, что возмущается мать. — Почему не побрился? Ты же говорил, что улетаешь утром.