в эпицентре неподвижного циклона, словно центр тяжести, вокруг которого сформировали

равновесие и теперь безумно вращались, с нетерпением ожидая действа.

Она решила отпустить себя и принять подарок. Позади чувствовала присутствие

Даниэля — успокаивающее, знакомое, а впереди — живой огонь Адама, незнакомца, способного зажечь настоящий фейерверк, который спалил бы их троих в уникальном и

волнующем опыте. Лорен ощущала себя особенной и могущественной, как богиня.

Это не было обязательством, это не было извращением, это не было предательством, это не было проституцией. Это был просто подарок, который нужно принять. Отстраняясь, Даниэль высвободил их из объятий. Теперь её спина чувствовалась обнаженной и холодной, осиротевшей от контакта с мужчиной, толкая Лорен сосредоточиться на парне, который её

обнимал и тёрся мощной эрекцией, бесстыдно выставленной на показ.

Адам взял Лорен на руки и понёс наверх, прижав голову девушки к своей груди.

Лорен почувствовала, как живот пульсирует в возбуждении, которому можно дать одно имя: секс, секс, секс. Позади она слышала тихие и ненавязчивые шаги Даниэля, следовавшего за

ними на небольшом расстоянии. Адам отнёс Лорен в одну из гостевых спален, уложил на

кровать и лёг на неё.

Его вес, столь отличающийся от веса Даниэля, и его прикосновение — столь чужое и

необычное, — заставили её понять, насколько глубоким может быть море страсти. Адам был

другим, доступным и возбужденным. Он целовал ей волосы и щёки, жадно на неё смотрел, словно она была самой желанной в мире женщиной. И Лорен хотела его приласкать, раздеть

и полюбоваться на его обнажённое тело, но не сделала этого, слишком заторможенная, чтобы

позволить себе активное участие.

Ей на помощь пришёл инстинкт, заставив раздвинуть ноги, чтобы ощутить Адама на

пульсирующей и набухшей вульве, чтобы получить мгновенное облегчение от безумной

нужды, которая овладела ею.

Адам снял с неё бирюзовое платье, мягкая ткань соскользнула с тела Лорен, обнажая