— Боги, Элли… — он умолк. Я понимала, что он пытается решить, что сказать.

— Что? — нахмурилась я. — Тебе нужно, чтобы я сказала это? Прости меня за Касс, Ревик. Прости меня за Сан-Франциско…

— Нет, — он покачал головой, поморщившись. — Нет.

— Ты хочешь, чтобы я извинилась за свой уход прошлой ночью? За то, что осталась с Анжелиной?

Он покачал головой, но я видела, как сжались его челюсти.

— Нет.

— Тогда что? — наблюдая за его лицом, я нахмурилась, кусая губу. — Нам нужно покончить с этим дерьмом, Ревик. Нам нужно покончить со всем этим… и в том числе решить наши проблемы с сексом. Нам необходимо быть честными в этом отношении. Нам обоим.

Он кивнул, вздрогнув и не совсем встречаясь со мной взглядом.

— Согласен, — ответил он.

От моих слов его боль полыхнула жарче, и я поймала себя на том, что всматриваюсь в его лицо, видя в глазах борьбу с собой. Что-то из увиденного заставило мою собственную боль разделения накатить мощной волной. Я обхватила руками его тело, пробравшись пальцами под него. Ревик издал низкий стон, когда я начала расстёгивать его ремень, но продолжил просто лежать и смотреть в дальнюю стену из-под полуопущенных век, словно снова пытаясь подобрать слова.

— Скажи мне остановиться, — произнесла я. — Если ты хочешь, чтобы я остановилась, скажи мне, Ревик.

Я почувствовала, как тот страх проносится по нему. Он покачал головой, его дыхание перехватило.

— Нет, — ответил он. — Я не хочу, чтобы ты останавливалась.

Он перевернулся, когда я расстегнула его брюки.

Затем я взяла его в рот.

Он просто лежал и тяжело дышал, но я не останавливалась.

Я помедлила ровно настолько, чтобы взглянуть на него. Его взгляд сосредоточился на моём лице, и его глаза изменились, ожесточившись вместо того чтобы смягчиться. Я ощутила рябь боли в его свете, в этот раз сопровождавшуюся образами, потоком информации, который он, похоже, вообще не контролировал.

Я прикусила губу, читая это в его свете, по-прежнему ревнуя, но уже скорее возбуждаясь, нежели просто ревнуя.

Ревик продолжал показывать мне вещи, которые его возбуждали. Я не могла понять, что здесь воспоминания, а что чистые фантазии или какое-то сочетание первого и второго. Казалось, он не мог это контролировать, словно своими словами я выпустила на свободу какую-то невольную исповедь, или же, возможно, прошлой ночью между нами что-то наконец-то сломалось.

Я видела там своё лицо.