— Что произошло? — спросил обеспокоенно маркиз. — С Клэр что-то случилось?

Как он мог что-то сказать? Как можно было объяснить произошедшее, когда он терял драгоценное время! Ведь вот уже три дня Клэр жила без него, веря в то, что он спокойно отдал ее другому и ушёл. Это было невыносимо.

— Она… — хрипло молвил Эрик, понимая, что должен упокоить родителей и сестер Клэр, которые несомненно решат, что он что-то сделал с их дочерью. — Она в порядке.

— Где она? — потребовала ее мать, шагнув к нему. — Ваша мать сказала, что вы уехали в Дарем.

Эрик вытянул вперед руку, без слов давая понять, чтобы она не приближалась. И когда маркиза замерла на полпути, Эрик вспомнил о том, что в последнее время довольно редко прибегал к помощи этого жеста. Потому что у него была Клэр…

Которая не приехала сюда. Которая исчезла, и теперь он не знал, где искать ее.

Боже правый!

Родные Клэр, почти затаив дыхание, следили за ним, ожидая его ответа.

— Да, мы были там, но потом… она уехала, не сказав, куда едет, и я подумал, что она здесь.

На этот раз вперед шагнул маркиз, но он знал, что ему не следует приближаться.

— Что случилось? Где моя дочь?

— Моя жена, — устало поправил его Эрик, ощутив зияющую пустоту в груди. Горло перехватило от такой внезапной боли, что он покачнулся. — Она моя жена, и я найду ее. Обязательно найду, не волнуйтесь…

— Эрик? — потрясенно позвал его маркиз, глядя на то, как тот обросший непозволительно неприличной щетиной, едва ступая, направляется к двери. — Эрик, ты…

— Я найду ее и напишу вам, — упрямо повторил он, выскочив из дома и вновь вскочив на лошадь.

У него болело все тело, ныла каждая косточка, но это не шло ни в какое сравнение с тем страхом, который парализовал его. Страх оттого, что он не сможет найти ее, разъедал его настолько, что к вечеру Эрик был готов сойти с ума,

Потому что Клэр не оказалось ни в доме его родителей, ни тем более в его городском особняке.

Ее не было в Лондоне просто потому, что она и не думала приезжать сюда.

Не представляя, что ему делать, Эрик опустился на диван, стоявший в гостиной его городского дома, и прикрыл руками побелевшее лицо, понимая, что все его попытки тщетны. Она выгнала его тогда не просто из дома, она прогнала его из своей жизни. И уехала туда, где больше никогда не столкнется с ним. И никогда не узнает, как сильно он любил ее.

Три дня. Три проклятых, мучительных дня отделяли их друг от друга, встали у них на пути так, что их невозможно было стереть или забыть.

Она не простит его. Никогда не захочет взглянуть на него вновь. И даже не подумает о том, друзья они теперь или вечные враги. Он не мог позволить ей жить дальше с мыслью о том, что она не нужна ему, что он не собирался бороться за нее.