Подняв голову, Эрик взглянул на огонь в камине, а потом огляделся и только тогда сообразил, что находится в гостиной, где почти вечность назад столкнулся с Клэр, которая ждала его в день после свадьбы. Когда он дал ей понять, что отвезет ее к прежнему возлюбленному.
У него не было шанса на прощение. И не было даже возможности найти ее, чтобы хотя бы убедиться в том, что она цела и невредима, что с ней всё в порядке, что она в безопасности, что рядом есть хоть кто-то, кто будет заботиться о ней…
— Боже… — простонал он, прижав руку к груди. Прямо туда, где хранил блокнот с ландышем. Где лежала ее записка! — Господи!
Вздрогнув, Эрик тут же полез во внутренний карман и достал уже смятый сложенный лист бумаги. Теперь, когда шансы отыскать ее растаяли, как утренняя роса под лучами солнца, Эрик уже не знал, стоит ли ему читать последнее, что осталось от нее. Последнее, что связывало его с ней, записка, где она скажет ему горькие слова прощания. Где твердой рукой будет выведен его приговор, заслуженное наказание за всё то, что он сделал с ней.
В горле перехватило так, что он не мог дышать. И едва видел бумагу, которая расплывалась перед глазами. Подняв руку, Эрик осторожно погладил мятый лист, так осторожно, будто прикасался к самой Клэр. К которой больше никогда не прикоснется. Он лишь надеялся, что она там, где нет высоких деревьев, с которых ей не придется снимать маленьких котят, иначе некому будет поймать ее, если она снова упадет. Теперь всё, что осталось у него от Клэр, был высохший лепесток ландыша. И эта записка.
Он не должен был читать, но обнаружил, что раскрывает ее. Его руки дрожали, сердце едва билось в груди, но Эрик действительно развернул лист, а потом подставил слабому свету от свечей.