— Заткнись! — Рванул в его сторону, но златовласка вцепилась мне в рукав мертвой хваткой.

— Не смей! Не смей, Дмитрий!!! — Отчего-то почувствовал себя третьим лишним. Тем, кто лишь под ногами путается. Точно вшивым щенком в непотребном наряде. В коленях дрожь пошла. Расползлась по всему телу. Стою, и ни туда ни назад не могу шагу сделать. Замер, растерянный, сломленный… Она это увидела. Взяла за руку.

— Пошли. Давай уйдем отсюда, пожалуйста. — Попросила умоляюще, и я подался. Обернулись, направившись прочь с этого мерзкого прохода.

— Лебёдка! — Пропел радостно Владимир, я повернул голову инстинктивно. Он насмешливо вздернул уголки губ. — До завтра! Мы обязательно продолжим начатое! — Сердце раздало грузный клокот. Это не красной тряпкой перед быком… Это был удар по носу дикой голодной собаке! И я сорвался с цепи… Рванул рукав с ладошек Златы, и ринулся к ублюдку. Набросился на него, как безумный… Колотил, колотил, колотил! Не слышал ни истеричных возгласов девушки, ни всхлипов поджавшего подо мной колени ублюдка, пока не почувствовал, что сзади по спине приходятся не слишком болезненные, но ощутимые удары сумкой. Обернулся, часто дыша, всматриваясь расфокусированным взглядом в рыдающую девчонку. Выдохнул… Поднялся над отпрыском знати, и не сдержался, чтобы снова его не пнуть. Последний раз…

— Ещё раз увижу тебя возле неё! Ещё хоть один раз! Пеняй на себя! Мне будет плевать, кто ты и какого рода! С раздробленной челюстью и знатный павлин, вроде тебя, не будет смотреться так благородно!

Неожиданно для меня, в ответ послышался надрывный, хлюпающий хохот.

— Идиот… Как есть — идиот! Ты только что окончательно подписал себе приговор! Себе, или всей этой семейке, если папаша твоей ненаглядной снова начнет изображать благородие. — Злата снова отчаянно всхлипнула. Переметнул на неё сбитый с толку взгляд. Прижала ладоши к лицу, и так горько взвыла, что я невольно поник. Даже слов не нашел подходящих. Ублюдок тем временем кое-как поднялся, отряхнулся, и бросил, уходя, напоследок. — Ты так предсказуем, челядь! Так предсказуем… — И ушел, оставив нас одних за подворотней воскресной школы.

— Злата… — Положил руку на подрагивающее плечо девушки, желая успокоить и услышать хоть какое нибудь объяснение произошедшему. Но она отбросила от себя мою ладонь, и злостно сжала губы

— Что ты наделал?! Что ты наделал, Дима?! — Давится слезами, а я обескураженно пытаюсь подобрать оправдание своему поступку, но перед глазами опять поплыли картинки, где он насильно прижимает ее к стене, и пытается впиться в дрожащие от рыданий губы своими.