Теперь я привычно замираю, наслаждаясь. Вот дал же Господь Бог человеку всё, что только можно было дать! Всех нас хоть чем-то обделил, а его наградил сверх меры. Можно влюбиться в один голос, не видя его обладателя. Нашли же друг друга мои друзья!

— А куда бы ты хотел? — шутя спрашиваю я Максима, видя, как шевелит челюстями отмерший Верещагин.

— Перезвони мне на личный телефон и уточним, — шепчет Максим, и целую секунду я, как кобра, гипнотизируемая звуком флейты факира, собираюсь это сделать.

— Так какое из значений ты имел в виду? — насмешливо интересуюсь я, отключив телефон. — Неужели злобная, язвительная, навязчивая женщина-доминант?

— Скорее всего, — ворчит он.

— Это ты мне говоришь, что я доминант? — настаиваю я. — Ты, подлогом на мне женившийся? Ты, удерживающий меня возле себя против воли? Ты, планирующий уничтожить моего отца с моей же помощью?

Верещагин презрительно смотрит на меня и встречно обвиняет:

— Ты только что чуть из костюма не выпрыгнула, пока с Быстровым разговаривала! Лужей практически растеклась у моих ног, думая о нем! У вас там шведская семья?! Эта самая Варя в курсе, что ты на ее мужа так реагируешь?

— На ее мужа все женщины так реагируют в возрастном пределе от трех лет до бесконечности, — сообщаю я. — А что? Слабоумного можно назначать опекуном для слабоумного?

Спрашиваю я недоверчиво, не удивившись обвинению, потому что Верещагин отчасти прав. Но чтобы понять, что это ни для меня, ни для Макса ничего не значит, надо знать нас и уважать. Это как минимум.

— В чем же проявляется мое слабоумие? — я снова оказываюсь я крепких объятиях. — В том, что всё прощаю? В том, что не наказываю за то, за что другая женщина, любая, была бы…

— Отлучена от царского тела? — догадываюсь я. — Так для меня это не наказание, а награда.

Жесткий захват подбородка и терпкий поцелуй. Не сильный и не слабый. Поцелуй-искушение. Не заставляющий и не подчиняющий. Не нежный, но и не безжалостный. Пока он не превратился в поцелуй-наслаждение, выныриваю из мужского захвата.

— Когда я могу покинуть этот дом, хотя бы для того чтобы просто прогуляться и посмотреть на других людей? — спрашиваю я.

Верещагин молчит, не отрывая взгляда от моих губ, потом отвечает:

— Собирайся. Через час поедем гулять.

Собираюсь тщательно. Делаю легкий макияж. Волосы убираю в рыбью косу с низким плетением. Надеваю синее платье-пальто до середины колена и черные сапоги-чулки на высоком широком каблуке.

Верещагин ждет меня на крыльце. Красивый и строгий во всем сером: серые брюки, серая водолазка, серая куртка.