— Хорошо, что ты напомнил, — дерзко отвечаю я, задавив в себе отголосок сочувствия. — Ты разбираешься с отравлением Тумана?

— Вариант с твоим отцом отметаешь сразу? — презрительно интересуется Верещагин, стоя напротив меня, покачиваясь, держа руки в карманах.

— Нет. Не отметаю, — признаюсь я. — Мне вообще не хотелось бы погружаться во всю эту многосерийную историю, но без этого, видимо, не получится от тебя освободиться.

Верещагин делает шаг ко мне, встав надо мной и зажав мои колени расставленными ногами. Он берет меня за подбородок и поднимает лицо, вглядываясь в глаза:

— С того момента, когда я впервые открыл папку с твоими фотографиями, у тебя не осталось на это ни единого шанса.

— А если тебе удастся отомстить так, как ты задумал? — рискую я спросить. — Разве не этого ты хочешь? Получишь свое и оставишь меня в покое?

Верещагин рывком поднимает меня с дивана, до боли стиснув в объятиях. Потом медленно расслабляется и начинает пропускать мои волосы сквозь свои пальцы:

— Мне опять снилось, что я тебя расчесываю.

— Это либо нереализованная мечта стать парикмахером, либо ложно направленный комплекс наседки, — серьезно отвечаю я. — По логике ты должен мечтать мне их выдрать.

В ответ на мои слова он правой рукой забирает мои волосы в хвост и слегка оттягивает мою голову назад, медленно, чувственно начав целовать мою шею.

— Вернемся к отравлению, — настаиваю я, прогибаясь назад и подбирая обидные слова, чтобы он отпустил меня сам. — Или уже забыл о любимой собаке?

Верещагин перестает меня целовать и толкает спиной на диван.

— Дрянь! — цедит он. — Большая часть людей вокруг меня и когтя его не стоит.

— Умеешь ты говорить комплименты, — откликаюсь я. — Этими людьми ты окружил себя сам. Вернемся к отравлению и Рите.

— Ты намекаешь на то, что это сделала Рита? — недоверчиво спрашивает Никита и добавляет. — Ты в своем уме?

— Я — да! — утверждаю я. — А она?

— Что ты имеешь в виду? — отойдя на противоположную сторону комнаты, говорит Верещагин.

— Ты всё прекрасно понял, — вздыхаю я, начав заплетать косу. — И я поняла. Не сразу, но поняла.

— Что ты поняла? — глухо переспрашивает Никита.

— Что это было? — у меня готово много вопросов, только успевай отвечать, дорогой муж. — Черепно-мозговая? Инфекция? Интоксикация? На эндокринные нарушения не похоже. И точно не врожденное. Что?