Добрыня, испугавшись, начинает громко плакать, но воинственно настроенную мамочку это не останавливает. Наоборот, это придает ей сил и уверенности.

— Посмотрим, что скажет главврач! — пугает меня она, выпятив подбородок.

— Уверена, он прикрепит вашего Добрыню к другому участку, — отвечаю я неизменно вежливо. — Для того чтобы это сделать, совершенно не обязательно разговаривать со мной — достаточно вашего обоснованного желания. Теперь всё? Меня ждут и другие пациенты.

— Вы просто… бесстыжая! — выдыхает женщина, дергаными движениями подбрасывая ревущего Добрыню.

Без стука на пороге кабинета появляется невысокий мужчина с фигурой подростка и испуганным выражением на маленьком узком лице.

— Наташа! Наташа! — ласковым шепотом зовет он женщину. — Здравствуйте, доктор!

— Никита! Ты клялся, что останешься в коридоре! — кричит Наташа, очередной раз подбросив Добрыню.

— Да ладно! — сказала бы Сашка.

— Какая невыразимая прелесть! — пропела бы Варька.

— Здравствуйте! — говорю я, сдерживая улыбку: этот слабенький годовалый пацан — Добрыня Никитич.

— Наташа! — щуплый Никита забирает расстроенного ребенка из рук жены. — Тебе будет стыдно, когда ты поймешь, как неправа!

— Бесстыжая она, а стыдно мне? — уточняет Наташа, дрожа от гнева.

Мне понятно, что Наташа ревнует. Ревнует своего мужа Никиту ко мне. И даже почти уверена, что между нами взаимные чувства. Факт занимательный, но неправдоподобный. Хотя… В течение первого года жизни на прием ко мне с сыном приходил только отец. Уверена, эту маму Наташу я вижу впервые. Как объяснить этой женщине, что она ошибается, ума не приложу… Охрану звать — доводить ситуацию до абсурда. Да и охранники в нашей поликлинике — анекдот.

— Я зову охрану? — негромко спрашиваю я у мужа Наташи.

— Господи! Что вы? Нет, конечно! — восклицает он и тащит жену из кабинета. — Это недоразумение. Вы извините, Валерия Ильинична!

Хлопает дверь, и пару минут я сижу в странной и глупой тишине. Что это было? Дверь хлопает снова: в кабинет возвращается отец Добрыни.

— Валерия Ильинична! — расстроенно говорит мужчина, по-женски заламывая руки. — Простите, ради бога! Наташа приехала так внезапно… Я не ожидал… Я один воспитываю Добрыню последние полгода. Ей кто-то напел, что я и вы… Простите… Она вернулась — и вот…

— Хорошо! — быстро соглашаюсь я. — Я вас всех прощаю. Записывайтесь на прием еще раз, а сейчас и вы меня извините. Очередь…

— Да-да… — мямлит странный посетитель, мелкими шагами отступая спиной к двери.

Хлопает дверь, и я даю себе еще пару минут на то, чтобы прийти в себя. Спектакль окончен? Дверь хлопает снова: в кабинет возвращается мать Добрыни.