— Ты уже не любишь ее, папа? Тебе безразлично, что с ней? — укоризненно спросил отца Джонни.

— Нет, сынок, не безразлично, — устало ответил дон Теодоро. — Я люблю Веронику больше, чем мне хотелось бы, но есть вещи, которые нельзя изменить. Я не отрекусь от нее, и всегда буду готов помочь ей, но нужно иметь терпение, и не стоит злиться на сеньора Сан Тельмо из-за наших переживаний и тревог.

— Ты говоришь о нем так, будто он стал для тебя важнее всех, папа, — возмутился Джонни.

— Пойми, сын, он важен для нее, — дон Теодоро немного помолчал, а затем продолжил: — Джонни, прошу тебя, перестань цепляться за свои бесплодные идеи, подумай, что ты у нас с матерью — единственный… Ты — последний из рода де Кастело Бранко, твоя жизнь очень важна, так помоги нам защитить ее…

— Но, папа!..

— Забудь Веронику и постарайся полюбить другую женщину, по крайней мере, не отталкивай ее. Говорят, что любовь лечится только другой любовью. Клин клином вышибают. Давай поищем способ, как это сделать. Живи, сын, не поддавайся… Не впадай в меланхолию, она опасна и приведет тебя к плачевному концу. Можем ли мы с мамой попросить тебя кое о чем? Если так, то… Вирхиния! — удивленно воскликнул дон Теодоро, не договорив.

Дверь бесшумно отворилась, и в комнату неслышно проскользнула худенькая, стройная Вирхиния. Она слышала последние слова дяди и сейчас была собрана и сжата, как пружина, словно готовилась к броску на свою добычу. Но в ту же секунду выражение ее лица изменилось — она застенчиво полуприкрыла глаза, словно пряча их, и опустила взгляд.

— Простите, — извинилась Вирхиния. — Я так беспокоилась за Джонни, что не спала много ночей, а сейчас мне сказали, что ему стало лучше, и ноги сами принесли меня сюда, — она робко улыбнулась. — Прости, Джонни, но я не могу жить, не видя тебя!..

— Доктор Ортега посоветовал не беспокоить и не утомлять Джонни, — сказал дон Теодоро, обращаясь к племяннице. — Я позову сиделку и на какое-то время мы оставим его с ней.

— Если хочешь, я позову сиделку, дядя, — услужливо предложила Вирхиния, направляясь к двери, — а ты тем временем можешь пойти к тете.

— Папа, пообещай сказать мне, если узнаешь что-нибудь о Веронике, — попросил отца Джонни, когда они остались одни.

— Обещаю, сынок, — ответил тот, выходя из комнаты.

Едва дон Теодоро скрылся из виду, как Вирхиния также бесшумно проскользнула в комнату и подошла к кровати Джонни.

— Не возражаешь, если я посижу с тобой? — спросила она и пояснила: — Сиделка занята.

— Тебе не стоит беспокоиться, Вирхиния, — Джонни не смог скрыть недовольства.