Не стоило беспокоиться из-за кудрей маленького Генриха. Теперь, после стрижки, проступила красивая форма головы, нежная, трогательная шейка. Конечно, он уже не младенец, но какой же из него получился хорошенький и веселый мальчишка. Приятно потрепать его по затылку, почувствовать тепло родного тельца. Во взрослой одежде он кажется настоящим принцем, и я волей-неволей снова стала подумывать, вдруг в один прекрасный день он сядет на английский трон. А почему бы и нет? Его отец король, он усыновлен той, что – и впрямь может случиться – станет королевой Англии. Но важнее всего – из него получился самый что ни на есть золотой мальчик, истинный принц. Стоит как папаша – ноги расставил, руки в боки, словно весь мир принадлежит ему одному. Превосходный характер, послушен, как ни один другой сыночек. Только позовешь – несется на материнский голос покорно, словно сокол на свист выжлятника. В это лето он был настоящий золотой мальчик; что горевать о малыше, его уже нет, перед тобой мальчишка, и в нем уже видны черты молодого мужчины, которым ему предстоит стать.

Теперь мне захотелось еще одного малыша. Генрих повзрослел, у меня уже нет моего маленького. Я принялась мечтать о следующем сыне, таком, что не станет пешкой в придворной игре, в сражении за трон, будет желанен сам по себе. Хорошо бы родить сына любимому мужчине, который жаждет воспитывать его вместе с тобой. Я не переставала об этом думать и в результате вернулась ко двору хмурой и мрачной.

Уильям Стаффорд прискакал за мной с отрядом – проводить в Ричмондский дворец. Мы решили пуститься в путь на рассвете, чтобы дать лошадям отдохнуть среди дня. Я поцеловала на прощание детей и прошла на конюшню, Стаффорд легко поднял меня в седло. Я ничего не могла поделать со слезами – горько было оставлять детей. Слезинка, к моему величайшему смущению, упала ему прямо на щеку. Он смахнул ее пальцем, но вместо того, чтобы вытереть руку о штанину, поднес палец к губам и слизнул соленую жидкость.

– Как вы смеете?

– Нечего ронять на меня слезы. – Тон страшно виноватый.

– Нечего их слизывать, – выпалила я в ответ.

Он ничего не сказал, но и не отошел, постоял рядом минуту-другую, потом громко крикнул: «По коням!» – отвернулся, вскочил в седло. Маленькая кавалькада поскакала, я замахала детишкам, оба, и мальчик и девочка, забрались на скамью под окном в детской и махали мне крошечными ручонками.

Гулкий стук копыт по полому деревянному покрытию подъемного моста, длинная, прямая дорога через парк. Уильям Стаффорд скачет рядом со мной.

– Не плачьте, – внезапно просит он.