– Да, – процедила я сквозь зубы.

– Можно мне поехать с тобой? Мне уже почти двенадцать.

– Тебе только одиннадцать.

– Почти двенадцать. Сколько тебе было, когда ты уехала из Хевера?

– Четыре. – Я скривила губы. – От этого и пытаюсь тебя уберечь. Я плакала каждую ночь, пока мне не исполнилось пять.

– Но мне уже почти двенадцать.

– Ты права. – (До чего же она настойчива!) – Поедешь со мной. Я за тобой там присмотрю. Может, Анна возьмет тебя придворной дамой. И Уильям тоже будет за тобой присматривать.

Я подумала о возрастающем распутстве двора, о том, что новая болейновская девчонка привлечет к себе всеобщее внимание. Хрупкая красота моей дочери в безопасности в Хевере, чего не скажешь о королевском дворе.

– Должно быть, уже пора. Но надо спросить разрешения дядюшки Говарда. Если он позволит, поедешь на следующей неделе вместе с нами.

Екатерина просияла, захлопала в ладоши.

– А новые платья у меня будут?

– Конечно.

– А новая лошадка? Придется же ездить на охоту!

– Четыре новых платья, новая лошадь. – Я загибала пальцы. – Что еще?

– Чепец и плащ, из старых я уже выросла.

– Хорошо, чепец, плащ.

– Это все. – Она дышать не могла от восторга.

– Ничего, справимся, – пообещала я. – Но помни, мисс Екатерина, двор не такое уж милое местечко для юной девицы, особенно хорошенькой юной особы. Надеюсь, ты будешь слушаться, никаких ухаживаний, любовных писем. Если что, немедленно говори мне. Не желаю, чтобы ты оказалась при дворе с разбитым сердечком.

– Нет, нет! – Она танцевала по комнате, как дворцовый шут. – Конечно нет. Я буду слушаться. Ты только скажи, я все сделаю. И наверное, меня там вообще никто не заметит.

Юбка вьется вокруг коленей, тоненькая фигурка, копна волос.