– Сделала бы все, что в моих силах, как королева Англии, – отвечает она, кладя руку на живот.

Его большая рука ложится поверх.

– Здесь должен быть сын. – В его голосе не хватает теплоты. – Думаю, как королеве Англии, вам мало что удастся. Чтобы удержать страну, нужен мальчик, принцесса Елизавета и ваш интриган-дядюшка – совсем не то, что я хотел бы оставить после своей смерти.

– Поклянитесь, что больше не будете участвовать в турнирах, – страстно молит она.

Он отворачивается:

– Оставьте меня в покое со своими клятвами и обещаниями. Видит бог, когда я расстался с королевой, надеялся на что-нибудь получше этого.

У них никогда еще не было такой гнетущей ссоры. Анна даже не спорит. Оба бледны как привидения, чуть живы от своих собственных страхов. К чему может привести воссоединение влюбленных? Только напомнить, как хрупка их власть в стране. Анна опустилась в реверансе перед тяжелым телом на кровати и вышла из комнаты. Она шла медленно, будто несла тяжелое бремя, задержалась у двери.

Я наблюдала. Анна вскинула голову, губы изогнулись в улыбке, плечи выпрямились, она собралась, как танцор при звуках музыки. Кивнула стражнику, тот распахнул двери, она вышла в гул голосов, чтобы сказать придворным: благодарение Богу, королю лучше, он смеется и шутит над своим падением, снова будет участвовать в турнире, как только сможет, и тогда-то уж мы повеселимся.

Генрих кажется спокойным и задумчивым, оправляется от падения. Боль стала предупреждением – он стареет. Из раны сочится кровь пополам с гноем, приходится все время носить тугую повязку, а садясь, класть ногу на скамеечку. Это унизительно – ведь он так гордится своими сильными ногами, крепкой посадкой. Теперь он хромает, толстый бинт уродует икру, но хуже всего запах – от него несет, как из курятника. Генрих, золотой принц Англии, признанный во всей Европе красавец, ощущает приближение старости. Вот кто он теперь – старая, больная, грязная, вонючая обезьяна.

Анне этого было не понять.

– Побойтесь Бога, дорогой супруг, вы спаслись, чего еще?

– Мы оба спаслись. Что вы без меня?

– Я бы справилась.

– Не сомневаюсь. Я еще остыть не успею, а ваша родня уже усядется на мое место.

Ей бы придержать язычок, но она привыкла спорить.

– Хотите меня оскорбить? Обвиняете мою семью в отсутствии преданности?

– Говарды в первую очередь преданы сами себе, а лишь во вторую – королю.

Я заметила – сэр Джон Сеймур поднял голову, на губах таинственная улыбка.

– Мои родственники костьми лягут ради вас, – возразила Анна.

– И вы, и ваша сестрица, конечно, лягут, – быстрый как молния, вставил королевский шут.