– Привет, – сказала Агния, поворачиваясь от плиты. – Я жарю омлет. Что-то ты долго!

– Действительно, – пробормотал Илья Сергеевич.

Он стащил проклятые башмаки и носки, подвернул мокрые края джинсов и босиком стал на пол. За ним осталась цепочка мокрых следов.

Пакеты, никем не удерживаемые, расползлись по всему полу, и Илье стало даже любопытно, как это он умудрился всё это принести.

– Ты похож на босяка с картины какого-нибудь передвижника, – заметила Агния.

– Я промочил ноги. Где сапоги дяди Васи Галочкина?

– На чердаке, – не моргнув глазом, ответила Агния. – За стрехой, как положено. В каждом по полпуда овса.

– Овса, овса, – повторил Илья Сергеевич, раздумывая, куда девать брынзу, базилик и кедровые орехи, по прихоти судьбы оказавшиеся в одном пакете. – Какого овса?

– Положи, я сама разберу.

Он с облегчением отставил пакет с брынзой, базиликом и орехами, подошёл и поцеловал её в макушку.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – отозвалась она. – Почему ты не поздравляешь меня с днём рождения?

– Я поздравляю, – буркнул Илья Сергеевич.

С этим её днём рождения была связана неловкость.

Агния выложила омлет на тарелку, налила ему кофе, себе тоже взяла чашку и уселась на своё любимое место – напротив окна.

Она была в пижаме в мелкий цветочек, тёплых тапках и выглядела очень оживлённой, как человек, которому предстоит большое удовольствие, и ожидание для него – тоже удовольствие.

Илья ел омлет и посматривал на неё.

Хэм валялся у неё в ногах и тоже посматривал. Она мазала паштет на тонкий ломтик белого хлеба, Хэм прекрасно знал, чем она занята, и знал, что должен не пропустить момент, когда бутерброд будет готов.

– Угораздило тебя родиться в феврале, – заявил Илья от неловкости.

– Ну и что? – отозвалась Агния бодро и сунула под стол бутерброд с паштетом. Хэм взял. – Зато завтра широкая масленица, а сегодня день рождения, так что всё складывается просто прекрасно.