– Не моя вина, что я не могу ни есть, ни спать, – ответил он. – Уверяю тебя, я не нарочно так себя веду. Как только смогу, я поем и посплю. Сейчас же предлагать мне это сделать – все равно что предлагать отдохнуть тонущему, которому до берега осталась всего пара гребков! Пусть только у меня достанет сил добраться до этого берега, и тогда я отдохну… Ладно, Бог с ним, с мистером Грином, не надо за ним посылать. Покаяться в сотворенных мною несправедливостях, Нелл? Как бы не так! Не впадал я в несправедливость, не творил я ее, потому и каяться мне не в чем. Нынче я слишком счастлив, и все же счастлив не в полной мере. Душа моя в своем блаженстве убивает тело, но до конца ублаготворить самое себя не может.

– Вы счастливы, хозяин? – воскликнула я. – Что же это за счастье такое? Если бы вы только смогли выслушать меня без гнева, я бы вам дала один совет, который точно сделает вас счастливее.

– И какой же? – спросил он. – Говори!

– Вы прекрасно знаете, мистер Хитклиф, – начала я, – что с тех пор, как вам исполнилось тринадцать, вы жили исключительно для себя, а не так, как пристало доброму христианину. Наверное, за все эти годы вы и Библию-то в руках не держали. Вы, должно быть, совсем забыли, что написано в этой святой книге, а сейчас вам некогда вспоминать. Может, настал час послать за кем-нибудь – скажем, за священником любой церкви, все равно какой, – чтобы он растолковал вам, что Богу угодно, а что нет, чтобы глаза вам открыл, насколько далеко вы отстоите от рая Господня, коли не перемените жизнь свою перед смертью?

– Благодарю тебя за совет, Нелли, и нисколько не сержусь на тебя, – сказал он. – Ты мне напомнила, как я хотел бы распорядиться насчет своих похорон. Слушай: понесете меня на кладбище вечером. Ты и Гэртон можете, если хотите, проводить меня в последний путь, а главное, проследите, чтобы могильщик в точности выполнил мои прежние указания насчет двух гробов! Нет нужды призывать священника, нет нужды читать надо мною молитвы – я уже сказал тебе, что почти достиг моего рая, моего блаженства. А что до царствия небесного, куда другие стремятся, то мне до него нет дела.

– А если вы окончательно и бесповоротно уморите себя голодом и вас откажутся хоронить в освященной земле у нашей церкви? – сказала я, чуть не лишившись дара речи от его открытого безбожия. – Как вам это понравится?

– Не откажутся, – ответил он. – А если откажутся, то вам придется похоронить меня там тайно. А если вы с Гэртоном этого не сделаете, я вам на деле докажу, что умершие не исчезают с лица земли.