– Мне его закрыть? – спросила я громко, чтобы вывести его из оцепенения, поскольку он сидел, не шевелясь.

Свет упал на его лицо, пока я говорила. Знаете, мистер Локвуд, я даже не могу описать, как страшно оно меня поразило! Эти запавшие черные глаза! Эта улыбка, эта ужасная бледность! Мне показалось, что передо мной не мистер Хитклиф, а призрак, злой дух. В ужасе я взмахнула рукой со свечой, от удара в стену свеча погасла, и мы остались в темноте.

– Да, конечно, закрой окно, – раздался его спокойный голос. – Какая же ты неловкая, Нелл, зачем так странно держать свечку. Ступай скорее и позови Гэртона.

Я выскочила из комнаты, ощущая какой-то глупый и непонятный страх, и сказала Джозефу: «Хозяин велит тебе принести ему свечи и заново разжечь у него огонь». Сама я в эту минуту совсем не хотела возвращаться в комнату.

Джозеф набрал углей в совок и вошел в залу, но тут же вернулся обратно не только с углями, но и с подносом с ужином, который нес в другой руке. Он сказал, что хозяин собирается ложиться спать и ничего не будет есть до утра. После этого мы сразу же услышали, как мистер Хитклиф поднимается по лестнице. Но он пошел не в ту спальню, которую занимал обычно, а в комнату с альковом и раздвижными панелями вокруг кровати. Окно там большое и широкое, о чем я вам прежде уже говорила, любой сможет влезть и вылезти, потому я решила, что хозяин собирается на очередную полночную прогулку и не хочет, чтобы мы о ней знали.

«Может быть, он стал оборотнем или вампиром?» – подумала я. Мне приходилось читать об этих ужасных созданиях, воплощениях зла. А потом я стала вспоминать, как нянчила его в детстве, как он рос на моих глазах, как мы с ним по жизни почти все время шли бок о бок, и мысленно отругала себя за глупость. С чего мне было так пугаться? Однако по мере того, как я медленно проваливалась в сон, суеверие принялось нашептывать мне: «И откуда взялось это смуглое создание с черными волосами и глазами, этот малыш, которого добрый человек взял в дом себе на погибель?» И вот, находясь на грани сна и яви, я принялась придумывать, кем могут оказаться его родственники, вновь и вновь возвращаясь к тем мыслям о нем, которые преследовали меня, когда я бодрствовала. Наверное, я не могла не думать о его странной жизни, расцвечивая ее пугающими меня саму подробностями… Наконец, я даже вообразила себе его смерть и похороны. Что касается последнего, то я отчетливо помню, как во сне я никак не могла придумать надпись на его могильном камне и будто бы даже советовалась по этому поводу с могильщиком. Мы не знали его имени, не знали, сколько ему лет, и потому сошлись на том, что на его надгробье появится только одно слово: «Хитклиф». Так, кстати, и вышло. Если зайдете на кладбище, то прочтете это слово на его могиле, и еще дату смерти.