– Я сама разберусь. Иди спать, – сказала ему жена.
– Не затыкай мне рот. Она не только твоя, но и моя дочь.
– Вот поэтому тебе будет лучше в Монреале, – продолжил мужчина. – Та школа обеспечит для тебя безопасное и комфортное окружение, поможет найти колледж и работу с частичной занятостью, если захочешь.
Девушка промолчала. Я представил, как она сидела на своей кровати и просто позволяла им говорить все, что они думают, словно не видела смысла в возражениях.
Ничего подобного.
Ее предки занудные. А она удивительная.
– Ладно, – вмешалась мать, – главное, с тобой все в порядке. Мы поговорим об этом, когда я вернусь домой на следующей неделе. Мне необходимо поспать хотя бы несколько часов. Я иду в постель.
Следующие несколько минут я ждал. Наконец, шаги стихли, свет выключился, двери закрылись. Спустя еще минуту я медленно прокрался вверх по лестнице, оставаясь настороже.
Уинтер пересекла коридор, направившись в ванную. Едва она вошла, включила воду и музыку, я рванул вслед за ней, закрыл дверь и схватил ее. Резко развернувшись, девушка поймала ртом воздух.
Я поцеловал ее, заглушив крик. Она перестала сопротивляться, сообразив, что это был я.
Когда я подхватил Уинтер на руки, она обвила меня ногами. Завладев ее полными губами, я прикусил нижнюю и оттянул, ощущая вкус слез на ее щеках.
– Что ты делаешь? – спросила Уинтер, вероятно, переживая, что меня поймают.
В ответ я лишь покачал головой и тихо, на случай, если ее родители по-прежнему не уснули, произнес:
– Не знаю, детка. Только не отпускай меня, хорошо?
Не сдержавшись, она опять заплакала и, обхватив меня крепче, поцеловала.
Свет был выключен, но луна освещала пол. Просунув руку под юбку, я дал Уинтер знать, что хотел ее. Мое поведение не имело никакого отношения к ее неспособности меня увидеть. Я не тщеславен. Все гораздо сложнее, чем она могла себе представить. Надеюсь, Уинтер никогда не узнает.
Мы заслужили одну ночь. Несколько минут или несколько часов. Еще немного.
Я понимал, что поступаю плохо. Понимал, что я ненормальный.