В ее глазах стояли слезы.

– Черт, прости, – прошептал я. – Слишком, да?

– Нет, – сказала она с легкой улыбкой. – Было идеально. Идеально. И я подумала, что у меня никогда не будет ничего идеального.

Она встала на цыпочки, чтобы снова меня поцеловать, нежно, медленно и страстно. Она не спешила, наслаждаясь победой над своими кошмарами. А я целовал ее в ответ, наслаждаясь сладким вкусом ее губ, прижатых к моим. Хотя поцелуи и прикосновения в итоге только все усложнят.

– Что мы делаем? – выдохнула она между поцелуями. Ее пальцы скользили в моих волосах, и никогда в жизни мне не было так хорошо.

– Не знаю, – мои губы прижались к ее шее, оставляя дорожку из поцелуев на ее горле. – Мы должны были оставаться профессионалами.

Она снова прижалась своими губами к моим.

– Айзек…

– Боже, Уиллоу…

Мы целовались, пока эрекция в штанах не стала болезненной. Прижавшись ко мне, она это почувствовала и ахнула. Я отстранился.

– Прости… У него свои мысли.

– Не нужно извиняться, – сказала она. – Все нормально. Правда.

Ее лицо раскраснелось, а губы распухли от моих поцелуев. Подбородок стал розовым из-за моей щетины.

«Вот так ее нужно было отметить, – подумал я. – Желанными поцелуями, а не чертовыми черными крестами».

Мое желание слилось с необходимость защищать ее, и внезапно мне показалось, что уехать из Хармони равнозначно смерти.

Ее мечтательное выражение лица поблекло, словно она увидела сомнение в моих глазах.

– Нет, – сказала она, снова притягивая меня к себе.

– Нет?

– Ты должен уехать. Это твоя мечта, – она провела руками по моей груди, скользнув по рубашке. – Но я все думаю о том, что Мартин сказал в начале репетиций. Он сказал, что история Гамлета и Офелии началась еще до пьесы. Помнишь?

– Помню, – ответил я.