Если она расскажет мужу правду, он защитит ее. Он, вероятно, знает, что делать.

Если она расскажет мужу правду, он отреагирует, как любой мужчина, – лишит ее контроля. Он разрушит хрупкое равновесие, которое она тщательно хранила все эти годы, обострит ситуацию, обречет ее друзей и погубит себя.

Не исключено, что все сложится еще хуже.

Если она расскажет мужу правду, он осудит ее, передаст властям и аннулирует их брак. После этого он быстро – в этом можно было не сомневаться – найдет новую жену, девственницу, которая родит ему сколько угодно наследников.

Александра всмотрелась в лицо мужа и увидела в его глазах надвигающуюся грозу – точно такую же, как та, что собиралась черными тучами в северной части неба.

Нет, он, конечно же, этого не сделает. Он не предаст ее после клятв, данных у алтаря, после наслаждения, которое он ей доставил.

Она чувствовала прочную нить, протянувшуюся между ними, и хотела верить, что он не захочет ее разорвать.

Завтра они поедут в Гавр, и она получит деньги. Александра надеялась, что сможет выторговать новые условия у своего мучителя. Она, наконец, узнает, кто ее шантажирует и какова его конечная цель.

Если потребуется, она была готова принести себя в жертву ради своих подруг. Ради мужа.

Он постоянно говорил о доверии. Возможно, она может выказать немного доверия ему?

Охваченная агонией нерешительности, Александра сильно прикусила нижнюю губу.

– Я… я хотела поговорить с тобой о раскопках…

– Я говорю не только о раскопках, Александра, – прорычал герцог и раскинул руки, демонстрируя ей свою массивную фигуру. Почти обнаженную. – Я требую честного ответа…

– Я как раз пытаюсь тебе сказать…

Но он ее не слышал.

– Я тебе нужен такой? – Он шлепнул ладонью по своей груди. – Без всего. Ты будешь моей женой, даже если не будешь герцогиней? Станешь ты откапывать меня голыми руками, если тебе не нужен будет наследник как условие доступа к моему состоянию? Ты останешься со мной, даже если те, кто хотят получить то, что принадлежит мне, решат использовать любые средства? Потому что, если ты пострадаешь, не думаю, что я смогу…

– Да, черт бы тебя побрал! – прошипела она, понимая, что они говорят о разных вещах, однако он должен успокоиться, чтобы выслушать ее. Если он хочет правды, пусть ее получит. – Ты большой, заносчивый, раздражительный и злой, а я… я больше всего на свете хочу провести рядом с тобой каждую секунду своей жизни. Так что умерь свою властность и, наконец, выслушай меня.

Но Редмейн схватил ее в объятия и заставил замолчать сильным, почти грубым поцелуем. Его поцелуй был жадным, требовательным и собственническим. Ее губы приоткрылись, и в рот вторгся его уверенный язык.