Вместе с Сюзанной он помог Мари лечь на спину, в ворох смятых подушек. Потом взял крошечного младенца в свои большие ладони, закрыл глаза и зашевелил губами – может, молился?

У Сюзанны перехватило дыхание. Неужели после всех этих страданий и усилий малыш не выживет? Ведь Мари этого не вынесет…

Однако же, глядя во все глаза на Лукаса, она вдруг ощутила исходившее от его рук тепло – невидимое, но несомненное. Как будто сила перетекала из его ладоней в ребенка.

Внезапно младенец вскинулся, забил ручонками и негодующе закричал. А синеватый оттенок его кожи стал быстро сменяться розовым. Более прекрасных звуков Сюзанне еще не доводилось слышать.

Мари, которая, казалось, только что лежала в обмороке, открыла глаза и потянулась к ребенку.

– Прошу вас!..

Лукас осторожно передал малыша матери.

– Вот он, Мари, крепкий сильный мальчишка, как и предсказывала мадам Морис.

Сюзанна могла бы поклясться, что собственными глазами видела, как таинственная сила, исходившая от Лукаса и ребенка, вошла в Мари исцеляющей волной. Роженица закрыла глаза и расплакалась, шепча молитвы благодарности и прижимая к обнаженной груди крохотного сына.

Лукас, чуть не падавший от усталости, принялся обтирать Мари полотенцем и готовиться перерезать пуповину. Взглянув на Сюзанну, он тихо сказал:

– Спасибо вам большое за помощь. Вы прекрасно поработали.

Она едва слышно прошептала:

– Лукас, что это было? Что я сейчас видела?

Он улыбнулся ей устало, но умиротворенно.

– Порой и Богу случается улыбаться.

* * *

Насквозь промокший под дождем и мрачный как туча, Симон вернулся домой уже в полной темноте. Своего кузена он застал в гостиной. Вытянувшись всем худым телом, Лукас полулежал в кресле со стаканом с бренди в руке и, казалось, не намерен был подниматься.

Услышав шаги Симона, он поднял голову и улыбнулся.

– Мари и ее сын отдыхают. С ними все хорошо. Она хочет дать ему имя Симон Лукас.

У Симона перехватило горло.