Билли приезжал по воскресеньям с подарками, и, глядя на то, как я с криком «Мама!» бегу показать ей ожерелье из бисера или деревянную игрушку, он чувствовал, что его бросили. В маминых глазах читалась вина. Она напоминала себе, что выполняла волю Билли. Тем не менее, когда в его присутствии я говорила «мама», она жалела, что я не назвала ее как-нибудь по-другому.

Они никогда не касались этой темы, отчего напряжение между ними росло. Папа это чувствовал. За ужинами он заваливал Билли вопросами о еде, оползнях, движении грунта. Он старался разрядить обстановку, и Билли с охотой поддерживал разговор. Он признался, что в суши было не так много рыбы, как ему казалось. Что в Квебеке картошку фри едят с рассольным сыром и подслащенной подливкой. Что в Перу морская свинка – фирменное блюдо. «Морская свинка!» – в ужасе вскрикнула я.

Я училась во втором классе. В нашем школьном кабинете стояла клетка с двумя морскими свинками, но Билли пообещал мне, что их никто не съест.

Билли всегда был покладистым. Когда он спросил, можно ли отвезти меня в Сан-Франциско после землетрясения в 1989 году, мама предложила поехать туда вместе, и мы отправились в шестичасовую поездку на ее универсале. Когда он захотел взять меня с собой в Сан-Диего на игру «Падрес», мама предложила сходить на «Доджерс». Детский автодром вместо картинга, вейкбординг вместе серфинга, сноркелинг вместо дайвинга. Билли никогда не спорил, не настаивал на своей идее. Он просто говорил: «Ты права. Так лучше» и соглашался на предложения мамы, будто сам их придумал.

– И так продолжалось много лет. Мы не обсуждали наш уговор. Мы даже не говорили об Эвелин. Порой я забывала, что он тебе не дядя.

Но она ни на секунду не забывала, что я дочь Эвелин.

И Билли не забывал.

* * *

Еще один камнем преткновения стала водка. Мама не знала, когда Билли пристрастился к этому напитку. Она не помнила, что он ее пил при Эвелин. Он вообще не пил ничего крепче пива. Мама хранила бутылку дорогой русской водки, на случай если Билли придет в гости. Чем дороже была бутылка, тем быстрее он ее выпивал. Тогда мама перестала покупать водку, и когда она, набравшись смелости, сказала Билли, что алкоголя нет, тот лишь пожал плечами и достал из кармана пиджака две маленькие бутылки.

«Мне это не нравится», – сказал папа, выбросив пустые бутылочки в урну.

«Дэвид, он взрослый человек. Ему можно пить».

Папа никогда не пил. По его мнению, регулярное потребление чего-либо приводило к зависимости, а зависимость приводила к болезни. Но тот факт, что алкоголь довел его отца до болезни, не означал, что то же самое касалось Билли.