Поразительно, но мне было не страшно; я думала только об одном: или он убьет меня, или я его, третьего не дано. Я колотила волка головой об угол стены, но чувствовала, что быстро теряю силы. Будь волк в лучшей физической форме, он бы наверняка со мной покончил.

Жаркая глотка обдавала меня вонью падали. Из пасти тянулась вязкая слюна. Пытаясь спасти шею от страшных клыков, я наваливалась на него всей тяжестью тела и била, раз за разом, загибая голову волка все дальше и дальше назад, пока не почувствовала, как под руками не затрещали его шейные позвонки – и его тело сразу же обмякло.

Отбросив прочь от себя издыхающего зверя, я упала на истоптанный грязный снег, залитый смердящей волчьей мочой. По-моему, на несколько мгновений я выпала из жизни, чуть ли не уснула… Потом я шла по рву; плащ держался на одном плече, а я шла, оступаясь на припорошенных снегом камнях и больно ударяясь ногами о торчавшие из-под снега сучья.

Должно быть, подсознательно я не забывала о том, что волки обычно сбиваются в стаи, и, видимо, поэтому совершенно не удивлялась доносившемуся до меня из леса неподалеку волчьему вою. Я осмотрелась и поняла, что вышла за территорию тюрьмы, на открытую местность, где нет ни стены, на которую можно опереться в случае атаки, ни мало-мальского укрытия, а под рукой нет ни камня, ни палки для обороны. А сколько волков может составлять стаю? Как-то летом, в лунную ночь, мы с Джейми видели на лесной поляне волчью трапезу – тогда волков вместе со щенками был десяток. Мне казалось, что я опять слышу, как в волчьих зубах трещат кости их жертвы. Однако главное теперь было понять, сумею ли я вести дальнейшую борьбу или мне осталось только лечь на снег и погибнуть.

Но Джейми пожертвовал своей жизнью и даже больше чем жизнью для того, чтобы вызволить меня из тюрьмы. Стало быть, я ему осталась должна.

Я вновь двинулась вперед. Свет мерк, вскоре ров должен оказаться в тени, но мне это вряд ли поможет: волки видят в темноте гораздо лучше меня.

Первый хищник подошел к краю рва и замер там, но почти сразу же я увидела еще двоих, неторопливо трусивших по рву за мной, – две серые тени почти такого же цвета, что грязный снег в вечернем свете.

Я остановилась. Бежать было бессмысленно. Я нагнулась и вытащила из-под снега тяжелый и длинный, совершенно мокрый сосновый сук. Стала крутить этим суком над головой и громко кричать. Звери остановились, но не ушли. Один волк, что подошел ближе, наставил на меня уши, а затем прижал их к голове, как будто ему не нравилось, что я подняла шум.