А что потом?

Джеймс задумчиво помешивал ложечкой сахар. За окном пчелы жужжали вокруг бархатцев и анютиных глазок, посаженных Грейс, миссия жила своей обычной жизнью, за исключением британских военных, которые патрулировали по периметру с оружием наизготовку.

Джеймс Дональд ни на минуту не сомневался в том, что May May навсегда изменили Кению. Он знал, что, как только закончится эта гражданская война, в стране неизбежны значительные перемены. Уже сейчас произошло то, что ни одному белому поселенцу раньше и не приснилось бы: в правительстве появился первый чернокожий министр.

«Но если африканцы хотят добиться самоуправления, — размышлял Джеймс, — тогда кого они выберут своим лидером?»

— Ты не видела Джеффри? — спросил он.

— Он заходил сюда, — ответила Мона, давая Мамби бутылочку с молоком. — Они с Тимом Хопкинсом вместе с военными снова пытаются найти «клятводателя». Планируют очередную внезапную облаву.

Джеймс намазывал маслом кусочек хлеба. Он не знал, что произошло между Моной и его сыном, только видел, что этот конфликт был достаточно серьезным, чтобы между ними образовалась непреодолимая пропасть. Джеймсу казалось, что эти двое не разговаривают друг с другом уже около года. Когда бы Джеффри с Ильзой и пятью детьми ни приехали в гости, Мона всегда находила предлог, чтобы покинуть комнату. Он подозревал, что это имело какое-то отношение к Дэвиду Матенге.

— Марио, — сказал Джеймс. — Похоже, я съел весь джем. У нас случайно нет…

К его удивлению, слуги в комнате уже не оказалось.

Густой туман сползал вниз с горы Кения, забивался в ноздри. Он окутывал стволы деревьев, заглатывал траву и кусты, повисал на каждом листке, каждом лепестке тяжелыми каплями влаги. К полуночи лес, казалось, превратился в загадочное царство, наполненное клубами дыма и неясными, ускользающими тенями, в какой-то потусторонний мир, в котором согласно преданиям кикую обитали их предки.

Сквозь туман шли двое мужчин; капли влаги, как драгоценные камни, блестели на их волосах, покрывавшие их лохмотья насквозь промокли. Они пришли издалека, с купающихся в облаках, поросших вереском вершин Абердерских гор, оттуда, где исполинские бамбуковые рощи и гибельные трясины скрывали их секретный партизанский лагерь. Они шли настороже, все их чувства после столь долгого времени, проведенного в лесу, обострились до предела. Их слух был подобен слуху леопарда, обоняние острое, как у антилопы, и шли они неслышно, будто ступали мягкими лапами. Они шли молча, излучая смертельную угрозу. Вокруг них тоже была опасность, и они это знали. Опасность исходила не только от диких зверей, населяющих лес, но и от британских солдат, которые, следуя новой тактике борьбы с повстанцами, начали теперь проникать в горные чащобы.