— Я училась в Найроби на медицинскую сестру. Я понимаю, как состояние здоровья зависит от питания. И я еще раз повторяю, что та пища, которой кормят заключенных, нездоровая!

На Дуайера это произвело неизгладимое впечатление. Ему еще никогда не приходилось встречать образованную африканку.

— А с чего это мы должны вас кормить? Чтобы вы накопили силы, вернулись в леса и снова воевали против нас?

— И что же ты мне предлагаешь, — процедил Мвачаро, подходя к ней вплотную, — банкет, что ли, для вас устраивать каждый вечер?

— Просто дайте нам самим выращивать бобы. Или позовите доктори, чтобы они раздавали витамины. Если мы сейчас не остановим эпидемию, пеллагра быстро распространится по всему лагерю.

Мвачаро ухмыльнулся, и Ваньиру внезапно похолодела.

— Да? А что мне за это будет? — спросил он.

— Поймите, нам необходимо лучше питаться, — тихо, но упрямо повторила она.

Надзиратель положил руку ей на грудь и сильно сжал. Ваньиру зажмурилась.

— Вот когда ты наконец сообщишь информацию, которая мне нужна, — прошипел он, — расскажешь о секретном подполье May May и о Леопарде, вот тогда я прослежу, чтобы ты получила свои витамины.

Мама Нджоки умерла на следующий день. В тот же день умерли еще две женщины и три ребенка. Ваньиру забрали с каменоломни, где она была занята тяжким трудом, с утра до ночи разбивая камни, и перевели в похоронную бригаду. Вечером она прошла по всем камерам корпуса «Г» и увидела, что пеллагра распространяется дальше.

Она начала с того, что организовала протест в своей камере, откуда восстание распространилось по всему корпусу.

— Матери Кении! — кричала она. — Они убивают нас, лишая полноценного питания! Нам нужно объединиться и оказать им сопротивление! Мы не можем позволить им убивать нас таким вероломным способом! Мы должны объединиться, все без исключения, невзирая на племенную принадлежность! Все мы, кикую, луо или вакамба, обязаны помнить о том, что являемся кенийскими матерями и боремся за будущее своих детей!

В качестве наказания за свои подстрекательские призывы Ваньиру вместе с Мамой Нгиной, женой Кеньяты, заставили выносить экскременты заключенных.

Но это не остановило Ваньиру, и она продолжала вести агитационную работу среди заключенных лагеря, пытаясь поднять их на бунт, и в конце концов Ваньиру на три недели бросили в одиночную камеру, разлучив с детьми. Но даже оттуда она продолжила свои попытки организовать всеобщую голодовку. Зная, что ее надзиратели были не из племени кикую, она по ночам пела песни на своем языке, и голос ее звенел над всем корпусом, призывая заключенных отказаться от убогой баланды, которую им давали на завтрак, положить на землю свои мотыги и отказаться носить камни до тех пор, пока их требования не будут выполнены и качество пищи не улучшится.