– С этой вашей береговой стражей, охраняющей жуткие берега, тоже не все ясно, – сказал Световид, пробежав взглядом страницу. – Если следовать закону распределения света, то она должна быть обряжена в платье неярких тонов. Сильным основным цветам место на переднем плане, затем идут цвета менее живые, и там, где уже задний план, тона нежные, дымчатые, затуманенные. Это соответствует природе человеческого зрения. Только так возможно водворить на сцене гармонию. Сколько раз я наблюдал – самый хороший балет убивают костюмы. Плохое распределение красок и их резкие сочетания просто оскорбляют взор, в глазах рябит от движущихся фигур, хотя все они вырисованы точно. Вот что бывает, когда художник не желает ничего приносить в жертву, – все богато, все блистает красками, и это неуместное равенство уничтожает общую картину. Как мало балетмейстеров, которые пожелают подняться над сочинением танцев и представить публике цельную картину.

– Погодите, погодите, Дмитрий Иваныч, я запишу! – и Бориска заметался в поисках пера.

Федька вскочила и принесла чернильницу из рабочей комнаты. Когда вернулась – Световид уже толковал о ином, и во всех бедах винил балетмейстеров.

– Симметрия хороша! Но на своем месте! – заявлял он. – Она терпима в выходах, где все шествуют чинно. Они служат для того, чтобы дать отдохнуть первым танцовщикам – разве нет? Симметрия хороша в па-де-катре, в па-де-сиз, но когда на сцену является действие – оно симметрию изгоняет! Вот представьте – толпа нимф, увидев подкравшихся фавнов, обращается в бегство. Соблюдают ли нимфы симметрию? А фавны? Они преследуют, останавливаются, чтобы нимфы успокоились, опять преследуют – я прямо вижу этот бег вокруг сцены, в котором фигуры возникают лишь в нужные моменты и напрочь лишены симметрии! Знаете, как это называется? Прекрасный беспорядок!

– Но коли начать приближать балет к действительности – танца вовсе не останется! – возразил Бориска, и Федька мысленно с ним согласилась.

– Танец должен знать свое место! Ты же читал Новерровы письма. А приближение к действительности иными средствами достигается. Должно быть, надобен царский указ, чтобы с голов древних римлян убрали букли с тупеем и надели шлемы. Когда у воина Горация загнуто по пять буклей с каждой стороны и при каждом его прыжке с головы слетает облако дешевой пудры, – что прикажете делать образованной публике, как не хохотать во всю глотку?

– Я читал о действенном танце! Но ежели его делать главным средством – тогда останутся лишь сцены пантомимические и необходимые по сюжету дивертисманы. Вот, вот… – Бориска вынул из середины кипы листки, показал Световиду.