– Световид, Световид! – звала она и, когда он вышел на крик, кинулась ему на грудь. Теперь можно было выплакаться вволю.

С немалым трудом добился от нее Световид хоть какого-то изложения событий.

– Вот они, вот эти два завещания… – Федька достала их из-за пазухи. – Гори они огнем неугасимым! Бориску из-за них убили! Эти подлецы за нами шли, они нас подслушали, они их искали…

Световид, одной рукой обнимая Федьку, другой кое-как достал и развернул бумаги из первого конверта, потом – из второго.

– На все воля Божья! – воскликнул он. – Эй, Дальновид! Где ты запропал?!

Прибежал Дальновид и встал на пороге, удивленный картиной: Фадетта рыдает в объятиях Световида, а сам он, на манер римского героя, простирает вперед руку с бумагами.

– Что стряслось? – спросил он. – Григорий Фомич, принеси от Андронушки лавровишневых капель! Да поскорее!

– Стряслось то, что за моим домом следили. А поскольку мы не заметили супостатов – стал быть, следить стали недавно. И угадай, брат сильф, кто навел Лисицына на мое жилище!

– И гадать нечего – проклятый фигурант! Больше некому! Увижу – убью! – закричал Дальновид. – Ну, теперь ясно, отчего у Лисицыных не велено меня принимать.

– Зато – вот разгадка тайны, которая всю жизнь не давала мне покоя. Теперь я знаю наконец, чьей дочерью была моя мать. Гляди!

Дальновид быстро прочитал оба завещания, взвизгнул и пустился в причудливый пляс.

– Победа, победа! – кричал он. – Натуральная победа!

Федька смотрела на него, не понимая – в своем ли он уме, да и она сама, если вокруг такое творится.

– Угомонись, дурень, ведь человека убили, – сказал ему Световид. – И не худшего из всех, кого я в жизни знавал. Фадетта, я твой должник. Вот твое приданое – и такое, что плясать будешь только ради своего удовольствия. Вот, вот…

Он просмотрел одно из завещаний и ткнул пальцем в строчку.

– Видишь – шкатулка рыбьего зуба с уборами, а цена им – сорок тысяч. Вот эти сорок тысяч – твои.

– Какого еще человека? – спросил, прервав пляс и опомнившись, Дальновид.

– Надеждина.

– Так… – Дальновид ловко втиснулся между Федькой и Световидом. – Пойдем, Фадетта, все мне расскажешь. Погорюем вместе, пойдем, пойдем… Этот каменный монумент так тебя не выслушает, как я выслушаю, пойдем, сядем в уголке…

– Григорий Фомич, одеваться, – сказал Световид. – Парик, лучшие чулки. Пошли за Пахомычем. Я еду с этими бумагами к Моссу. Спешно.