Преследователь, тяжело дышавший, замедлил бег у церковных дверей, и тут на его пути оказалась нищенка.

– Пошел прочь от дома Божия! – громко сказала она. – Кровь у тебя на руках, гляди – кровь! По локоть руки в крови!

– Ты что, дура, несешь? – спросил он. – Пусти!

Но не стоило ему называть эту женщину дурой, не стоило замахиваться. Тут же оказались рядом два бородатых мужика и загородили ее.

– Ты охренел? – спросил один. – Да это же наш Андрей Федорович!

– Андрей Федорович неправды не скажет. Эй, Прошка, Никишка, Демка! – закричал второй. – Сюда все!

– Черт бы вас побрал, – сказал преследователь, отступая. А по дорожкам меж могил бежали трое парней, размахивая лопатами, и связываться с ними не стоило.

– Не бойся, – сказал Федьке тот, что вступился за странную нищенку. – Коли Андрей Федорович тебя заслонил – то и мы в обиду не дадим. Он у нас – защита перед Богом и молитвенник.

Тут только Федька вспомнила, что в этой части столицы встречали женщину, велевшую звать себя мужским именем, и что ее считают провидицей.

– Он с товарищем только что человека убил. Надобно в часть бежать, к приставу, где тут часть? – спросила Федька. – Я сама видела, я на них покажу, я их узнаю!

– Девка?

– Девка…

Федька разрыдалась. Чужой бородатый детина схватил ее в охапку, прижал лицом к грязному тулупу, гладил по плечам, а она рыдала и не могла остановиться.

– Ну, будет, будет, будет, – твердил он. Тут подошел здешний батюшка в шубейке поверх подрясника, седенький, малого росточка.

– Что случилось?

– Андрей Федорович девку от смерти спас!

– Опять Андрей Федорович… Где юродивая?

– Там, в снегу местечко вытоптала, молится.

– Да-а, послал Господь испытание. Ты кто таков? – спросил строгий батюшка Федьку.

– Я Большого Каменного театра фигурантка, – ответила она.