– Лиза права, сейчас мы уложим тебя, чтобы утром друг за дружкой не гоняться, – согласился Лисицын. – Лизанька, ты ведь дашь Маше модное платье? Я тебя знаю, сестрица, ты за модами не следишь, а завтра нужно быть во всеоружии.

Когда же княгиню удалось увести в спальню, Лисицын тихонько велел жене, чтобы дала гостье для успокоения ну, хоть мадеры, а то и «ерофеича». Нужно было подольше задержать ее в постели, а потом еще чем-либо отвлечь и перенести визит к Рылееву на неопределенное время.

– Да, миленочек, – шепнула Лиза и все сделала по мужнину слову.

Она знала, что Ухтомская потихоньку попивает, и беспокоилась, что порция «ерофеича» надолго ее не уложит, но обошлось, и утром все поднялись довольно поздно. Лиза потихоньку расспросила девок – оказалось, что три лакея действительно бродили вдоль сугробов по берегу Фонтанки, причем одному Матвеич для вразумления без лишних церемоний подбил глаз.

Нужно было дать полицейским сыщикам время для основательного допроса князей Ухтомских, нужно было дать Рылееву время для обстоятельного доклада государыне. Лисицын и Лиза, не сговариваясь, выдумывали всякие предлоги, чтобы выехать попозже. Лиза увела княгиню в свою гардеробную и долго выбирала ей платье, потом отдала ее в руки волосочесу, а сама послала казачка к Васильевым. Вернувшись, он доложил: Марфинька очень плоха, а госпожа Васильева лежит при смерти.

– Ох… – прошептала Лиза, и это означало: только бы сперва ушла Марфинька, оставив мать главной наследницей своего имущества. Если же сперва отдаст Богу душу Катерина Петровна, то, поскольку Марфинька завещания уж точно не оставит, объявятся лишние наследники – ее родня по отцовской линии.

Собственно, это следовало предвидеть, мать с ее слабым сердцем могла скончаться от одного лишь страха за дочь. Следовало изобрести что-то иное! Но ведь так удачно все совпало – сватовство откупщика, беготня разъяренной дансерки вокруг васильевского дома, любовь Марфиньки к малиновому варенью!

Мысль о варенье потянула за собой мысль о Матвеиче, сумевшем найти в дворне Васильевых продажную кухонную девку. Надо было велеть ему загнать в дом лакеев, все еще слонявшихся по пространству меж забором и Фонтанкой.

Матвеич пропал, а спрашивать о нем супруга Лиза не решилась. Если бы муж хоть на минуту заподозрил, что Лиза через его голову что-то приказывала Матвеичу, его одолели бы совершенно ненужные в такую пору подозрения. Сейчас другая задача – подольше задержать дома Ухтомскую. Удалось ей внушить, что даже смертельно испуганная за детей мать должна являться к обер-полицмейстеру при полном параде и с безупречной прической, а от лохматой разъяренной фурии он постарается поскорее отделаться, не дав никаких обещаний.