– Танкисты, они разные бывают, – весело щурится Жугдер Гунгаевич. – У нас, например, танков даже нет.

– Да вашим танки и не нужны, раз они могут вора двумя пальцами держать. Как бабочку.

– Они много занимались, – согласился Жугдер Гунгаевич. – Их ещё тренировал один человек. Ты про него слышал.

– Слышать – слышал, сам не видел, – сказал Степан. – Но мне участковый рассказывал. Он познакомился. А ты-то сам кто? Ты на военного не похож. А тот парень на кладбище? Как он придурка изображает! Даже я сам чуть было не поверил. Вы, наверное, всё-таки не танкисты.

– Мы, когда надо, танкисты, а когда не надо, мы не танкисты, – объяснил Жугдер Гунгаевич. – А наши ребята, они как рыба, которую я по телевизору смотрел. Она, если вокруг песок, цвета песка. А если под ней камни, она цвета камней.

– Да понял я, кто вы такие, – признался Степан.

– Ещё ты до конца не понял, но ты в хорошем направлении идёшь, – продолжал Жугдер Гунгаевич. – Такие, как мы, тоже разные бывают. Тот генерал, про которого тебе твой друг милиционер говорил, он тоже из таких, как мы. Но он – жадный. А наш командир не жадный. Наш командир, если можно жизнь не забирать, никогда жизнь не забирает. И здоровье не забирает. Когда можно.

– Понимаю. – Степан усмехнулся. – Я тоже видел разных, и добрых, и злых.

– Ты больше видел злых, чем добрых, – объяснял Гунгаевич. – Но когда тебя посадили после войны, начальник лагеря тебя выпустил. Он понял, что ты ненормальный, сумасшедший, и тебя по закону надо выпустить. И сделал, что ты живой остался. А знаешь почему?

– Ты смотри! Тебе ничего рассказывать не надо. Ты уже сам всё знаешь, – рассмеялся Степан.

Он слышал про таких людей, как Жугдер Гунгаевич, но встречал такого в первый раз.

– Не надо мне рассказывать, – согласился Жугдер Гунгаевич. – Я тебе сам скажу. Он тогда уже устал, твой начальник лагеря. Он старый был. Ему умирать было скоро. Он увидел, что ты ненормальный. И документы подготовил. Из-за него ты живой. Он много у людей жизнь забирал. А тебя спас. Он тебя спас и сам тебе должен спасибо сказать. Это в тебе было такое, что он увидел. И ему умирать потом было легче. А если бы был ты не такой, он у тебя всё здоровье бы забрал и сам бы совсем плохо умер.

– Так-то оно так, – отозвался Степан, – только ведь он, как ты говоришь, жизнь забрал и у многих таких, как я. И ничего не увидел. Что это он на мне вдруг прозрел? Это, я считаю, его заслуга, а не моя.

– А это такое дело, – согласился, кивая, Жугдер Гунгаевич, – не видит человек и не видит. Потом вдруг ни с того ни с сего – раз и увидел. Потом может опять не видеть. Да ты и сам знаешь. Я хочу понять, почему это, но не могу… Может, ты кушать хочешь?