Подполковник сел на скамейку у соседней могилы, достал сигареты, одну сунул себе в рот, потом протянул пачку Фролову и спросил:

– Куришь?

Маска отрицательно помотала головой.

– А ты закури, – сказал танкист, – может, тебе легче станет.

Великан неуверенно протянул руку. Но лапа у него была такая большая, что, конечно, сигарету из пачки он достать не мог. Пушкарёв вытащил сигарету сам и протянул Фролову. Пальчиков с Иевлевой, стоявшие с другой стороне могилы, тоже протянули руки и взяли себе по сигарете.

Пальчиков чиркнул зажигалкой, дал прикурить Иевлевой и прикурил сам. А Фролову дал прикурить танкист, привстав со скамейки. Огонёк спички осветил во всех подробностях натянутую маску, которую Пушкарёв будет вспоминать потом до конца жизни. Но он не показал, какое впечатление произвела на него эта маска, а сам прикурил от той же спички и затянулся. Маска не затянулась сигаретой, а огромная рука так и держала её в пальцах, как будто не зная, что с ней делать. Все четверо молчали. Первым заговорил Пальчиков:

– Это я виноват, это из-за меня с тобой всё это случилось.

– Да ничего ты не виноват, – возразил танкист. – Если б не ты, сейчас бы нормально большая война шла. И люди бы гибли тысячами каждый день.

– Если б не он. – Пальчиков кивнул на стоящего на коленях Фролова.

– Да вы не о заговоре ли Снегирёва? – спросила Иевлева.

– Вы знаете о заговоре Снегирёва? – изумился Пальчиков.

– Он мне сказал ещё в сентябре, – кивнула Иевлева на Фролова, который сидел молча, никак на разговор не реагируя.

– Что он вам сказал?

– Сказал, чтобы я не лезла в это дело, что им другие военные занимаются. Это, наверное, вы и были другие военные.

– А вы тут при чём?

– Снегирёв на мне жениться хотел.

– Губа не дура, – усмехнулся простоватый Пушкарёв.

– А что значит – не лезли? – перебил его Пальчиков. – Вы-то что могли сделать?

– Вы знали о заговоре ещё в сентябре, – отмахнулась от вопроса Иевлева. – Почему вы его тогда не раскрыли? Чего вы ждали два месяца?

– Чего мы ждали? – переспросил Пальчиков. – Да вы вообще понимаете, на каком уровне всё это решалось? Нам только на самой финишной прямой удалось перехватить инициативу. Исключительно по той причине, что никто о нас раньше не знал. Если бы мы себя проявили хоть как-то, от нас бы легко избавились и провели всё как по нотам. Я и так до сих пор некоторых вещей не понимаю. У нас был контакт на самом верху, но в последний момент оказалось, что он перевербован. Мне начальство говорило, что сделать уже ничего нельзя и что мы все – самоубийцы. И я с ним, если честно, был согласен. То есть с начальством. Я тебя тоже посылал на верную смерть, – он кивнул танкисту. – Просто я считал, что если начнётся большая операция в Польше с развитием до границ Франции, никто из нас всё равно в живых не останется. Первый эшелон бы весь погиб. Но кто-то поддержал нас на самом верху. Если честно, я даже не знаю кто.