— Что, передумала меня обвинять?

— Нет, забыла тебе сказать. Если со мной вдруг что-то случится, всем станет известна твоя роль в смерти нашей мамы.

— Что?! Но ты можешь просто…

Все-таки Аурангзеб был еще мальчишка, ему лишь тринадцать, и такие потрясения не для него. Он побледнел, кулаки сжались… Джаханара усмехнулась в ответ:

— …Заболеть и вдруг скончаться? Или для меня ты приготовил не яд, а меч? Или меня просто попытаются столкнуть с крепостной стены Форта? Что ты задумал?

— Ничего! Я не причастен к смерти мамы!

— Тогда чего ты испугался?

Брат промолчал, и Джаханара поняла, что он во власти каких-то очень сильных людей. Хотелось попросить его рассказать честно, дать обещание, что не выдаст, а поможет. Но взгляд Аурангзеба был столь яростным, что сестра не решилась заговорить о тайне. Зато сказала другое:

— Что бы со мной ни случилось, Аурангзеб, даже если я просто съем что-то несвежее и слягу на неделю, заболев, тайна откроется. Так что ты будешь следить за тем, чтобы еда у меня была свежей.

Она понимала, что брат тоже все понял и не пожалеет ее, если случится противостояние.

Вернее, оно началось в тот день и продлилось всю их жизнь…

Арджуманд боялась борьбы за власть между сыновьями, но такая борьба разразилась и привела к гибели всех по приказу Аурангзеба еще при жизни их отца, а вот справиться с Джаханарой Аурангзеб не смог, даже став падишахом.

Шах-Джехан, потеряв любимую Арджуманд, замкнулся в себе.

Два года он не устраивал никаких приемов, встреч, не говоря уж о праздниках. Он не воевал, не занимался делами. За безутешного падишаха это делал его тесть Асаф-Хан.

Намекала на возможность помощи Нур-Джехан, но ее брат даже передавать просьбу не стал. Пусть лучше занимается строительством гробницы своего любимого мужа, которого она довольно успешно свела в могилу.

Нур-Джехан и занималась. Она действительно выстроила великолепную усыпальницу Джехангиру, в которой оставила местечко и для себя.

А Шах-Джехан целыми днями сидел, глядя на вяло текущие воды Джамны, и вспоминал их с Арджуманд жизнь — каждый день, каждый миг.

Они были вместе девятнадцать лет, меньше семи тысяч дней и ночей. И пять лет до того ждали, считая даже не минуты — мгновения, мечтая о возможности обладать друг другом. Семь тысяч — это так мало! Один счастливый миг.

И теперь через двадцать лет Джехан помнил каждое мгновение их встречи там, на рынке Агры. Ее голос, ее смех… Помнил первый вскрик, когда взял ее… первый крик дочери… рождение первого сына… Даже когда она дулась или спорила, бросала в стену тарелку с фруктами или кричала на него в гневе, когда не понимала или, наоборот, защищала перед всем миром… когда Арджуманд просто жила… к ней можно было прикоснуться, о ней можно было мечтать…