Промелькнула тень в развевающемся халате, послышались звуки какой-то возни, неотчетливое, но явно нецензурное бормотание. Что-то треснуло, из-за поворота вылетел сноп искр вместе с обрывком громкой фразы:

— …твою мать! Ну и хрен с тобой! Потом наступила относительная тишина. Павел подал голос:

— Эй!

— Кого еще там черти носят?!

Прямо на Павла несся высокий очкарик с всклокоченной бородой в мокром рабочем халате. Когда очкарик приблизился, Павел увидел красные, воспаленные глаза и ощутил характерный алкогольный, точнее, похмельный выхлоп.

— Ну что за мандрапа-пупа? — крикнул встрепанный очкарик.

— Да вот, — Павел протянул накладную. — Снабженцы к тебе послали. Поставь отметочку.

Очкарик обалдело посмотрел на Павла и выразительно покрутил пальцем у виска.

— Ты что, чувак, с дерева упал?

— С Луны свалился, — сказал Павел, вспомнив разговор с теткой из отдела снабжения.

— Оно и видно, — сказал встрепанный более спокойным тоном. — У нас очередь на машинное время знаешь какая… В общем, иди откуда пришел…

— Вот как? — Павел посмотрел на собеседника особым «удавьим» взглядом, который в критических ситуациях получался у него не хуже, чем у отца. Научиться такому взгляду невозможно; Павел его унаследовал.

Очкарик заметно смутился.

— Да я не в том смысле… Иди обратно в отдел снабжения. Там в сорок пятом кабинете есть такой Филимон Лукич. Оставь у него бумажку, недели через три отметочка будет…

— Когда? — недоверчиво спросил Павел.

— Ну, может, через две. Раньше никак нельзя. Как нам тут БЭСМы поставили, эти ахушники окончательно аху — я извиняюсь — ели. Все свое говно шлют нам на обработку, а у нас по институтам загрузочка будь здоров, и своя тематика имеется… Работаем в три смены, машины не выключаем сутками, пропади они!

И он в сердцах пнул по ближайшей железной панели.

— За что ж так-то? — спросил Павел.

— А ты знаешь, что это за хренотень? — злобно спросил очкарик. — Сплошная кибернетика с математикой, а сокращенно — кебенематика! Одних ламп тысячи три, значит, раз в два дня, по теорверу, одна из них дает дуба. И стоп машина. Запускай программу по новой. А если она длинная — значит еще сутки долой, это как минимум… Короче, ты меня понял. Дуй к Лукичу и раньше двадцать пятого не приходи…

Павел вздохнул. Он знал, что не только к двадцать пятому, но и к завтрашнему дню на складе не останется ни единой шайбы.