Когда Никита вошел в знакомую комнату, Наваррец уже держал девочку на руках и с нежностью вглядывался в ее лицо, развернув к тусклому окну. Неподалеку, присев в глубоком поклоне и не поднимая глаз, замерла женщина с осиной талией.

– Встань, Анна, – сказал ей Генрих. – Скажи, здорова ли моя дочь? Ведет ли она себя как подобает?

Женщина затрепетала:

– Да, государь, Генриетта, слава Богу, здорова. Она хорошая девочка, смышленая и послушная. Мы с мужем очень любим ее.

– Я ценю ваши труды. Они и далее будут щедро вознаграждаться. Только берегите мое дитя. Пускай вырастет такой же красавицей, как бедняжка Мария, упокой Господь ее душу!

– Аминь! – отозвалась Анна и осенила себя крестным знамением. – Я дни и ночи молюсь за Генриетту и за вас, государь. Чтобы наша девочка прожила долгую и счастливую жизнь. И чтобы вы, государь, были в добром здравии, храни вас Господь!

Она снова перекрестилась.

Молчавшая до сих пор, Генриетта вдруг обхватила Генриха за шею двумя руками и громко зашептала ему в самое ухо:

– Господин Генрих, ты покатаешь меня снова на своей большой лошади?

Генрих громко расхохотался:

– Тебе понравилось ездить верхом, дитя мое?! Похоже, ты должна была родиться мальчишкой! Боюсь, в этот раз прокатиться не получится, я заехал совсем ненадолго. Но я покажу тебе кое-что другое!

Генрих сел на один из складных стульев, вытянул вперед длинную ногу в мягком сапоге и боком посадил на нее Генриетту.

Он раскачивал ногу вверх-вниз и из стороны в сторону, крепко держа девочку за руки и приговаривая:

– Эге-гей! Вперед!

Генриетта взвизгивала от восторга на каждом вираже и смотрела на Генриха глазами, полными обожания. Никита пригляделся к Анне – женщина улыбалась, глядя на счастливого ребенка, но по щекам ее текли слезы.

– Все, дитя, хватит! Моя нога сейчас отвалится. Как же я тогда буду ездить верхом? Мне ведь надо охотиться и сражаться с врагами!

Наваррец поставил девочку на пол, но тут же снова привлек к себе и посадил на колени.

– Посмотри на нее, Агриппа! Ну, разве она не красавица?! – с гордостью спросил он.

Никита разделял отцовские восторги, нисколько не кривя душой. Генриетта и правда была прелестна. Так могла бы выглядеть в детстве Изабель – тот же разрез карих глаз, те же пухлые губы и кудрявые темные волосы. Вслух, однако, он сравнил девочку совсем с другой женщиной:

– Да, государь, она настоящая красавица. И вы совершенно правы, она поразительно похожа на Марию. Надеюсь, Господь уготовил девочке более счастливую судьбу, чем та, что выпала на долю ее матери.