Федор встал, подошел к столу, достал бутылку вина, срезал ножом пластмассовую пробку, и устроился полулежа на диване иногда отхлебывая из горла.

– Не предлагаю. Антибиотики тебе колол. Совмещать их вредно, тем более с таким пойлом… Итак, Коля… Это ничего, что я к тебе по имени…? Ну и ладно. Итак, Коля, может, расскажешь что? Только не ври. Лучше совсем ничего не говорить. Слух режет.

– С чего начать? – спросил Николай Анатольевич.

– С чего угодно. Что считаешь важным, с того и начни.

– Прилетел я в Калининград на прошлой неделе, в пятницу, где-то полчетвертого, из Москвы, – начал свой рассказ Николай Анатольевич.

Он рассказал о всех своих злоключениях за последние пять дней. Потом Федор попросил рассказать, что было до этого. Николай Анатольевич поведал об озере, о кладе в нем и как этот клад добывал. Хранить в тайне про свои ценные бревнышки уже не имело смысла. К концу рассказа Федор начал клевать раскрасневшимся носом с полузакрытыми глазами. Николай Анатольевич сам притомился, повествуя о себе. Так и уснули, один на диване, укрывшись пледом, другой на полу на шкуре.

На следующее утро его растолкал Федор. Сделал перевязку, уколы, покормил яичницей, собрался, надев, не весть откуда взявшиеся белую рубашку с галстуком, костюм, пальто и, наказав, ни при каких обстоятельствах не высовывать носа из дома, ушел куда-то.

Николай Анатольевич остался один. На нем из одежды кроме повязки на пузе ничего. Своих вещей не нашел. Укутавшись простынею, обследовал дом, ища ту загадочную кипу подмокших документов которая, по словам Федора, была извлечена из его портфеля. Не нашел. Однако рыться в шкафах в чужом доме, к тому же у человека, спасшего его, считал недостойным. Душа кипела и требовала действий. Ну что можно предпринять в его положении? Раненый, без документов, в импровизированной тоге из простыни. Куда он в таком виде? Пришлось метаться по комнате, пока не выбился из сил. В углу нашел стопку пожелтелых журналов еще советских времен. За их просмотром и скоротал время.

Вернулся Федор нескоро, под вечер.

– Ну что, подранок, заждался? – весело спросил он, раздеваясь. – Сейчас перевязочку сделаем, покушаем и я тебя кой о чем поспрашиваю. Ты не против?

– Нет, не против, – неуверенно ответил он, – О чем?

– Не волнуйся. Ничего особенного. Так, немного. О жизни твоей непутевой.

– Почему непутевая?

– Была бы путевая, здесь не оказался.

– Хм, – мрачно усмехнулся Николай Анатольевич. – Не поспоришь.

– И не надо. И так все ясно.

После перевязки, уколов, ужина, как и вчера, Николай Анатольевич устроился на шкуре, на полу, полулежа, облокотившись спиной на диван, а Федор уселся рядом с откупоренной бутылкой крепленого вина.