Он лежал на полу, укрытый тяжелым, ватным, стеганым одеялом, на чем-то жестком и волосатом, похоже, на шкуре животного, из-за шерсти которого чесалась щека. Слабость во всем теле и любое движение давалось с трудом. Кроме правого плеча, саднило в левом боку, и эта боль нарастала. Стало холодно. Появился озноб, который усиливался, пока всего не стало лихорадить. Опять перед глазами поплыло. Сознание отключилось, но не до конца. Он чувствовал, как ему приподнимают голову, дают пить теплую воду, потом на лоб кладут что-то мокрое и холодное, суют в рот ложку и он схлебывает горячий куриный бульон, опять дают пить и он окончательно отключается.

Проснулся от солнечного луча, бьющего в лицо сквозь щель занавески. Из-за этого казалось, что в комнате темно. Отвернул от света голову. Глаза понемногу привыкли. За столом у окна, к нему в пол оборота спиной, сидел пожилой мужчина в жилетке на овчинном меху поверх синей клетчатой рубашки, в очках, с бликующей на солнце лысиной, с космами неопрятных седых волос сбоку и сзади, с короткой бородой. Ему бы подстричься, да немного прикрыть плешь, убрать очки, так совсем бы стал похож на Хемингуэя со знаменитой фотографии. Плешивый бородач склонился над какими-то бумагами, иногда переворачивая листы. Он, наверное, почувствовал движения проснувшегося Николая Анатольевича, так как внезапно выпрямился и повернулся, заслонив свет из окна. Его лица не стало видно, лишь силуэт на светлом фоне.

– Ну что, подстреленный, проснулся? Как самочувствие? – спросил незнакомец. Голос у него приятный и интонация несерьезная, как будто шутил.

– Спасибо, получше, – тихо ответил Николай Анатольевич. – Почему подстреленный?

– У тебя дырка в боку от пули. Не заметил?

– Как от пули?

– Так, от пули. От Макарова или ТТ.

– Вы уверены?

– Я что, дырок от пуль никогда не видел? Да ты не волнуйся, сквозная. Сбоку немного зацепила. Ничего важного не задела. Только крови много.

– Пуля…, – проговорил Николай Анатольевич, вспомнив толчок в бок и хлопок, когда зацепился плащом за забор. – Который час?

– Ты точно хочешь узнать час? Может, день?

– День!?

– Да, день, молодой человек. Ты больше суток провалялся в беспамятстве.

– Так сейчас получается…

– Пятница, двенадцатое число.

– Пятница?! – спохватился Николай Анатольевич и попытался встать. – У меня встреча должна быть в четверг…! Мне надо срочно…!

– Какая встреча?! – мужчина кинулся к нему и уложил обратно. – Лежи уже! Проспал ты свою встречу, Николай Анатольевич.

– Откуда вы меня знаете?

– Кто ж не знает господина Окопова!

Николай Анатольевич уставился в изумлении. Мужчина хмыкнул.