Гвен опустила глаза в землю и не взяла ее.

– Как дела в Коломбо? – спросила она, не глядя на него. – Мы видели начало беспорядков. – Последовала пауза. Гвен услышала вздох и сама стояла молча еще некоторое время. Подняв глаза, она увидела, что кожа у глаз Сави собралась в морщинки. – Простите, – сказала она.

Ноздри его затрепетали, и Гвен почувствовала, что он сдерживает гнев.

– Когда Фрэн сказала мне, я пришел в ужас. Я думал, мы друзья, Гвен. Как вы могли подумать, что я способен нанести вам такое оскорбление?

Гвен бросило в жар, и она снова повесила голову:

– Я не знала, что думать.

– И тем не менее приписали это мне. Ради бога, Гвен! Вы что, не можете даже смотреть на меня?

Она посмотрела и, видя боль в его глазах, сокрушенно покачала головой.

Сави щелкнул суставами пальцев, но ничего не сказал.

В этой напряженной атмосфере Гвен искала нужные слова, цеплялась мыслями за все подряд, но наконец нашлась:

– Я не хотела так думать о вас. Мне было плохо от этого, но я не могла найти другого объяснения. Мне очень жаль.

– Ох, Гвен!

Ее разобрал гнев, но скорее на себя, чем на него.

– Я начинаю любить Лиони. Вы знаете? Столько лет я отвергала ее. Вы можете представить, каково это? Хоть немного?

– И тем не менее, будь она белой, даже если бы я действительно сделал эту ужасную вещь, вы бы ни о чем не задумались.

– Это нечестно. Если бы девочка была белой, у меня не появилось бы причин думать, что она не дочь Лоуренса.

Сави вздохнул:

– Он всегда меня недолюбливал. Я не знаю почему.

– Лоуренс – человек разумный.

– Не в тех случаях, когда дело касается меня.